постигает всегда только частности, находится в непосредственном соотношении ко всякому текущему случаю: правило, отдельный случай и применение составляют для него одно, и поступок следует немедленно. Этим и объясняется, почему в действительной жизни ученый, преимущество которого заключается в богатстве отвлеченных знаний, так сильно уступает практику, преимущество которого состоит в полноте того интуитивного знания, каким его одарили природные задатки и какое развил в нем богатый опыт. И всегда оба эти способа познания находятся между собою в таком же отношении, какое существует между бумажными деньгами и наличными; но как в некоторых случаях и обстоятельствах первые предпочтительнее вторых, так и бывают вещи и положения, для которых более применимо абстрактное знание, чем интуитивное. Именно, если при известных обстоятельствах нашими поступками руководит понятие, — оно имеет то преимущество, что, однажды образованное, остается неизменным; вот почему под его руководством мы бодро и уверенно принимаемся за дело. Однако эта уверенность, которую понятие влечет за собою для субъективной стороны, т. е. для самого деятеля, уравновешивается присущей ему объективной недостоверностью: другими словами, все понятие может быть ложным и несостоятельным, или же объект, о котором трактуется, может не подходить под него, относясь совсем или отчасти не к его роду. Если в отдельном случае мы неожиданно, замечаем что-нибудь подобное, то нас покидает самообладание; если же сами не замечаем, то это покажет нам исход дела. Вот почему и говорит Вовенарг: «никто так не подвержен ошибкам, как люди, действующие только в силу рефлексии». Если же, с другой стороны, нашими поступками руководит непосредственная интуиция предлежащих нам объектов и их отношений, то мы легко колеблемся на каждом шагу, потому что интуиция вся изменчива, двусмысленна, заключает в себе неисчерпаемые детали и показывает одну из множества сторон предмета за другой: оттого наши действия не вполне уверенны. Но субъективная неуверенность уравновешивается здесь объективной достоверностью, ибо в данном случае между объектом и нами не стоит понятия и мы не теряем объекта из виду; и потому, если только правильно видеть все, что находится перед нами, и все, что мы делаем, то мы поступаем как следует. Таким образом, совершенно надежными бывают наши действия лишь тогда, когда ими руководит такое понятие, которого правильная основа, законченность и применимость ко всякому данному случаю находятся вне сомнения. Если поступки опираются на понятия, то это
