нозной системы придает действиям насекомых значительное сходство с действиями сомнамбулическими: ведь и последние тоже объясняются тем, что руководительство внешними действиями здесь, вместо мозга, берет на себя симпатический нерв; насекомые, таким образом, до известной степени — прирожденные сомнамбулы. Вещи, которые недоступны прямым путем, надо уяснять себе посредством аналогии, и только что сделанная аналогия сослужит нам очень большую службу, если мы воспользуемся тем фактом, который сообщает Кизер в своем Теллуризме (т. 2, стр. 250): «если магнетизер приказывает сомнамбуле совершить в бодрственном состоянии некоторое определенное действие, то проснувшись, она производит его, не помня однако о полученном приказании». Она таким образом чувствует, что ей необходимо совершить это действие, но не знает хорошенько — почему. Бесспорно, это очень похоже на то, что происходит у насекомых при их инстинктивном творчестве: молодой паук как бы чувствует, что он должен ткать свою паутину, хотя не знает и не понимает ее назначения. Мы вспоминаем при этом и о демоне Сократа, благодаря которому философ чувствовал, что ему надо отказаться от возложенного на него поручения или дела, хотя и не знал — почему: свое вещее сновидение касательно этого он забывал. Аналогичные этому, вполне достоверные факты, встречаются и в наши дни, — поэтому я напомню о них лишь в двух словах. Некто оставил за собою место на корабле; но когда последний должен был отчалить, наш пассажир, сам не зная почему, ни за что не хотел взойти на борт; корабль потонул. Другой направлялся вместе с товарищами к пороховой башне; уже недалеко от нее, он ни за что не захотел идти дальше и объятый страхом, сам не зная почему, быстро повернул назад; башня взлетела на воздух. Третий, на океане, однажды вечером, сам не зная почему, не захотел раздеться и улегся спать в одежде и сапогах, даже с очками на носу; вдруг, ночью на корабле случился пожар, и наш пассажир был один из немногих, спасшихся в шлюпке. Все это — глухой отзвук забытых вещих сновидений и дает нам ключ к аналогичному пониманию интеллекта и творческих влечений.
С другой стороны, как мы сказали, эти влечения у насекомых проливают свет на деятельность бессознательной воли во внутренних процесах организма и при образовании его. В самом деле: без всякой натяжки можно видеть в муравейнике или пчелином улье отпечаток организма, выведенного на свет познания. В этом смысле говорит Бурдах (Фи-
