себе, т. е. самой волей. Только поэтому, как я сказал, Плотин и Джордано Бруно и могли совершенно объективным путем дойти до того мнения, что материя, сама по себе и для себя, непротяженна, — следовательно, непространственна, следовательно, бестелесна.
Ввиду того, что материя таким образом есть видимость воли, а каждая сила сама по себе есть воля, ни одна сила не может проявляться без материального субстрата и, наоборот, ни одно тело не может существовать без живущих в нем сил, которые именно и образуют его свойства. Вот почему всякое тело и есть соединение материи и формы, — соединение, которое называется веществом. Сила и вещество нераздельны, потому что в основе они составляют одно; ведь и самая материя, как выяснил Кант, дана нам только в виде сочетания двух сил — притяжения и отталкивания. Между силой и веществом нет, следовательно, противоположности: наоборот, они прямо одно и то же.
Приведенные ходом нашего рассуждения к этой точке зрения и к метафизическому взгляду на материю, мы без всяких колебаний признаем, что нельзя целесообразно искать временного происхождения форм, образов или видов где-нибудь в ином месте, кроме материи. Именно из нее должны были они некогда прорваться, так как материя — простая видимость воли, которая (воля) составляет внутреннюю сущность всех явлений. Когда воля становится явлением, т. е. встает перед рассудком в качестве объекта, тогда материя, как ее видимость, облекается, посредством функций интеллекта, в определенную форму; оттого и говорили схоластики: materia appetit formam (материя жаждет формы). Что происхождение всех видов живущих существ было именно такое, в этом нельзя сомневаться; иначе нельзя себе его даже и представить. Но происходит ли и теперь еще, когда пути к воспроизведению уже существующих видов открыты и с безграничной заботливостью и усердием поддерживаются и охраняются природой, — происходит ли и теперь еще generatio aequivoca, это можно решить только на опыте, тем более что веским аргументом против нее являются закон natura nihil facit frustra и указание на способы нормального размножения. И все-таки, невзирая на новейшие возражения, я считаю generationem aequivocam, на очень низких ступенях, в высшей степени вероятной, и прежде всего у внутренних и накожных паразитов, в особенности таких, которые появляются в результате специального истощения животных организмов. Я думаю так потому, что условия, благоприятные для жизни этих
