из опыта, то он — объективного происхождения, сам принадлежит тому внешнему миру, существование которого именно и подвергается сомнению, и не может поэтому служить порукой его реальности, ибо иначе, согласно методу Локка, причинный закон выводился бы из опыта, а реальность опыта выводилась бы из причинного закона. Если же последний, как этому правильнее учил Кант, дан a priori, то он — субъективного происхождения, и тогда ясно, что мы никогда не выходим с ним из пределов субъективного. Ибо единственное, что действительно эмпирически дано при воззрении, это — наступление какого-нибудь ощущения в органе чувства: предположение, что это ощущение, говоря вообще, должно иметь причину, основывается на коренящемся в форме нашего познавания, т. е. в функциях нашего мозга, законе, происхождение которого поэтому так же субъективно, как и самое это чувственное ощущение. Предполагаемая в силу этого закона причина для данного ощущения сейчас же представляется в воззрении как объект, который имеет пространство и время формами своего проявления. Но и эти формы сами, в свою очередь, — вполне субъективного происхождения, ибо в них-то и заключаются характерные признаки нашей способности воззрения. Этого перехода от чувственного ощущения к его причине, который, как я неоднократно разъяснял, лежит в основе всякого чувственного воззрения, достаточно, правда, для того, чтобы показать эмпирическую наличность, в пространстве и времени, какого-нибудь эмпирического объекта, — т. е. его вполне достаточно для практической жизни; но его решительно мало для того, чтобы раскрыть нам бытие и внутреннюю сущность возникающих для нас таким образом явлений, или, лучше, — их умопостигаемого субстрата. Следовательно, то обстоятельство, что по поводу известных ощущений, возникающих в органах моих чувств, в моей голове зарождается воззрение протяженных в пространстве, пребывающих во времени и причинно действующих вещей, — это обстоятельство совсем не уполномочивает меня на допущение того, что подобные вещи с такими безусловно принадлежащими им свойствами существуют и сами по себе, т. е. независимо от моей головы и вне ее.
Таков правильный вывод из философии Канта. Он примыкает к более раннему, такому же правильному, но более доступному выводу Локка. Именно: если, как это допускает учение Локка, причинами чувственных ощущений безусловно признаются внешние вещи, то ведь между ощущением, в котором состоит действие, и объективными свойствами вызывающей его
