Впрочем, возможность своевременной и справедливой оценки известных произведений зависит прежде всего от их вида и рода, именно, возвышен он или низмен, труден или легок для понимания и оценки, точно также доступен ли он для бо́льшего и для меньшего круга публики. Конечно, последнее условие зависит почти всецело от первого, отчасти, однако и от того, пригодно ли данное произведение к распространению во многих экземплярах, как, например, книги и музыкальные сочинения. Вследствие сочетания обоих этих условий, все не служащие к прямой пользе профессии, — о которых лишь и идет в данном случае речь, — образуют, в отношении возможности скорого признания и оценки своего значения, приблизительно следующий ряд, в котором предшествует то, что скорее всего может рассчитывать на справедливую оценку: канатные плясуны, наездники, балетные танцоры, фокусники, актеры, певцы, виртуозы, композиторы, поэты (оба последние в силу распространения своих произведений во многих экземплярах), архитектора, живописцы, скульпторы, философы: последние занимают бесспорно обособленное и последнее место; ибо творения их сулят не развлечение, а только поучение, предполагают при том известные познания и требуют со стороны читателя значительного самостоятельного напряжения; вследствие этого круг их публики крайне ограничен, и слава их получает несравненно более распространения в долготу, чем в ширину. Возможность продолжительной славы находится, вообще говоря, в обратном отношении с быстротою ее наступления, так что приведенный выше ряд имеет смысл и в обратном порядке; но тогда поэты и композиторы, вследствие возможности вечно хранить печатные произведения, станут непосредственно после философов, которым в таком случае будет принадлежать первое место, ввиду чрезвычайной редкости выдающихся философских произведений, высокой их важности и возможности почти совершенного перевода на все языки. Иногда слава философов переживает даже самые их творения, как это было с Фалесом, Эмпедоклом, Гераклитом, Демокритом, Парменидом, Эпикуром и многими другими.
С другой стороны, произведения, приносящие практическую пользу или непосредственное чувственное наслаждение, не встречают никаких препятствий к правильной оценке; и замечательному кондитеру ни в одном городе не придется оставаться в неизвестности, — тем более апеллировать к потомству.
К быстро наступающему виду славы следует также отнести и ложную, т. е., дутую славу какого-либо произведения, искусственно созданную — в верном расчете на неспособность толпы к суждению — незаслуженными похвалами, с помощью добрых приятелей, продажных критиков, намеков свыше и кумовства снизу. Такая слава подобна
