уверенно и свободно объявляет написанное им бессмертным. Его новый критический издатель Кольер говорит об этом в своем введении к сонетам, стр. 473: „Во многих из них встречаются достойные внимания признаки уверенности в себе самом и в бессмертии своих стихов, и в этом отношении мнение нашего автора твердо и постоянно. Никогда он не стесняется его высказывать, и быть может, ни в древности, ни в новое время не существовало писателя, который по отношению к оставленным им произведениям этого рода так часто и так решительно высказывал бы твердую веру, что мир по доброй воле не даст погибнуть тому, что он в этом поэтическом роде написал“.
Средством, которое зависть часто употребляет для уничижения хорошего и которое в сущности составляет лишь оборотную сторону такого уничижения, является бесчестное и бессовестное восхваление плохого; ибо как только входит в силу плохое, хорошее потеряно. И потому, хотя на некоторое время средство это, в особенности применяемое в больших размерах, и бывает действительно, в конце концов все же наступает время расчета, и за мимолетный кредит, созданный бесчестными хвалителями для плохих продукций, они расплачиваются уже окончательною потерей собственного кредита. Почему они и любят хранить анонимность.
Так как та же опасность угрожает, хотя и с более далекой дистанции, также и прямым поносителям и порицателям хорошего, то многие из достаточно для того умных людей стараются не прибегать к этому средству. Поэтому ближайшим следствием выдающихся заслуг бывает часто только то, что все коллеги по профессии, задетые ими, как птицы павлиньим хвостом, единодушно и точно по уговору погружаются в мертвое молчание, и у всех у них язык прилипает к гортани; это и есть silentium livoris Сенеки. Это коварное и злобное молчание, terminus technicus которого — игнорирование, может пользоваться успехом долгое время, если, как это бывает в высших науках, ближайшая публика выдающегося дарования состоит исключительно из коллег (специалистов той же профессии); большая же публика, не вдаваясь в расследование дела, пользуется правом голоса лишь из вторых рук, через этих специалистов. Если же такое silentium livoris и прерывается наконец какою-нибудь похвалою, то и это редко возможно без всяких задних мыслей со стороны лиц, заправляющих в этом случае правосудием:
„Denn es ist kein Anerkennen,
Weder Vieler, noch des Einen,
