только вычислению, а в остальном они, как это обыкновенно бывает в подобных случаях, обнаруживают самые дюжинные способности. Уже Платон высмеивал эти притязания астрономии и напоминал, что возвышенное совсем не то, что высоко лежит (de Rep. L. VII. р. 156, 17. ed. Bip.). — Почти идолопоклонническое благоговение, которое, особенно, в Англии, снискал себе Ньютон, превышает всякое вероятие. Еще не так давно был он назван, в Times, the greatest of human beings (величайшим изо всех человеческих существ), а в другой заметке той же газеты нас стараются все же приободрить напоминанием, что он тем не менее был только человек! В 1815 году (по сообщению еженедельного журнала Examiner, перепечатанному в газете Галиньяни от 11 января 1853 г.) зуб Ньютона был продан за 730 фунтов стерлингов одному лорду, который велел вправить его в перстень, — что́ напоминает о священном зубе Будды. Такое смешное почитание великого счетчика основывается на том, что люди приняли за мерило его заслуг величину тех масс, движение которых он свел на их законы, а эта последние — на действующую в них силу природы (что́, впрочем, было не его открытием, а Роберта Гука, и Ньютон только сообщил ему достоверность путем вычислений). Ибо иначе нельзя объяснить себе, отчего ему подобает больше почета, чем всякому иному, сводящему данные действия на проявление определенной силы природы, и отчего Лавуазье, например, не должен цениться так же высоко. Напротив, задача объяснить данные явления из многоразличных совместно действующих сил природы и даже, только исходя из первых, открыть эти последние, гораздо труднее той, которая должна была принимать в расчет лишь две силы, притом столь простые и однообразно действующие в непротиводействующем пространстве, как тяготение и косность; между тем именно на этой несравненной простоте, или бедности, материала и зиждется та математическая достоверность, надежность и точность астрономии, благодаря которой эта наука изумляет мир своей способностью предсказывать появление еще невиданных планет. — Однако такое предсказание, как бы ни удивлялись ему, представляет собою, если осветить дело надлежащим образом, лишь ту же самую операцию рассудка, которая проделывается при всяком определении неизвестной еще причины из проявившегося уже действия ее; и с еще более изумительным совершенством была она выполнена тем знатоком вин, который по одному стакану вина достоверно определил, что в бочке должна быть кожа, при чем его оспаривали до тех пор, пока на дне опорожненной бочки не оказался ключ с ремешком. Операция рассудка, произведенная в данном случае, и операция при открытии Нептуна, — одна и та же: разница здесь лишь в
