стиков. В математику оно было впервые введено Лейбницем, для обозначения того, что́ Algebrae vires transcendit, т. е. тех операций, для исполнения которых недостаточно общей арифметики и алгебры, каковы, например, подыскание к какому-нибудь числу его логарифма и наоборот, или определение, чисто арифметическим путем, тригонометрических функций какой-нибудь дуги, и наоборот — и вообще все проблемы, которые разрешимы только с помощью вычисления, в бесконечность продолженного. Схоластики же называли трансцендентными наивысшие понятия, именно те, которые, по их мнению, еще общее, чем десять категорий Аристотеля: еще Спиноза употребляет это слово в таком значении. У Джордано Бруно (della causa etc., dial. 4) трансцендентны те предикаты, которые общее, чем различие телесной и нетелесной субстанции, которые, значит, свойственны субстанции вообще: они касаются, по нему, того общего корня, в котором телесное и нетелесное составляют одно и который есть истинная, первоначальная субстанция, — в этих-то именно предикатах Бруно и видит даже доказательство того, что такая субстанция должна существовать. Наконец, Кант первый понял под трансцендентальным признание априорного и потому чисто формального момента в нашем познании как такого, — он понял, другими словами, что такого рода познание не зависит от опыта и даже опыту предписывает непреложное правило, по которому тот должен совершаться; он понял вместе с тем, почему это познание таково и имеет такую силу, именно — потому, что оно служит формою нашего интеллекта, иными словами — вследствие своего субъективного происхождения: таким образом, трансцендентальна собственно только Критика чистого разума. В противоположность этому, Кант называет трансцендентным употребление или, скорее, злоупотребление этим чисто-формальным моментом нашего познания за пределами возможного опыта: он называет это еще и гиперфизическим. Таким образом, говоря кратко, трансцендентальный значит то же, что „до всякого опыта“, трансцендентный же — „вне всякого опыта“. Сообразно этому, Кант допускает метафизику лишь как трансцендентальную философию, т. е. как учение о формальном содержимом нашего познающего сознания, как таком, и о проистекающем отсюда ограничении, в силу которого познание вещей в себе для нас невозможно, ибо опыт доставляет одни только простые явления. Однако, слово „метафизический“ не вполне синонимично у него с „трансцендентальным“: именно, всему a priori достоверному, но относящемуся к опыту, он дает наименование метафизического; тогда как одно только указание на то, что оно a priori достоверно именно лишь в силу своего субъективного происхождения и как чисто формальное, называется у него трансцендентальным.
