То, что внешность наглядно соответствует внутреннему содержанию и облик человека выказывает и обнаруживает всю сущность его, это — гипотеза, априорность и, следовательно, достоверность которой явствует из того, что при каждом поводе выступает всеобщее стремление увидеть в лицо человека, чем-нибудь, в хорошем или дурном смысле, выделившегося или создавшего какое-нибудь из ряду вон выходящее произведение, — или уж в крайнем случае, если это невозможно, по крайней мере, узнать от других, какой у него, у этого человека, вид; отсюда, с одной стороны, — скопление публики в тех местах, где можно ожидать его появления, а с другой — старания ежедневных газет, особенно, английских, описать его во всех подробностях и схоже, пока вслед затем художники и граверы не изобразят его нам воочию и, наконец, изобретение Дагерра, именно потому столь ценное, не удовлетворит этой потребности самым совершенным образом. Точно также в обыденной жизни каждый подвергает другого, с кем он имеет дело, физиономическому испытанию и потихоньку старается составить себе предварительное понятие о его моральном и интеллектуальном существе — по чертам его лица. Всего этого не могло бы быть, если бы, как воображают некоторые глупцы, внешний облик человека ничего не означал и душа представляла собою одно, а тело — другое, относясь к первой так же, как к нему самому относится его сюртук.
Нет, каждое человеческое лицо — некий иероглиф, который без сомнения можно дешифрировать и ключ в которому мы даже имеем в себе наготове. Мало того: лицо иного человека говорит обыкновенно больше и более интересное, чем его уста, так как первое является компендием всего того, что когда-либо скажут последние: ведь, оно — монограмма всех мыслей и стремлений данного человека. Кроме того, уста выражают только мысли человека, а лицо — некую мысль самой природы. По этому всякий стоит того, чтобы в него внимательно всмотреться; но не всякий стоит того чтобы с ним говорить. Если уже каждый индивидуум достоин наблюдения, как частная мысль природы, то в высшей степени достойна этого красота: ибо она — более высокая, более общая мысль природы, она — мысль вида. Оттого и приковывает она так могуче наш взор. Она — одна из основных
