чужой язык обозначает понятие тропом или метафорой, свойственными именно ему; что, следовательно, через посредство вновь изученного языка, в сознание входит бесконечное множество оттенков, сходств, различий, отношений вещей; что таким образом мы на все вещи получаем взгляд, более многосторонний. Отсюда следует уже, что на каждом языке мы думаем по-иному, что поэтому с научением каждого языка наше мышление получает новую модификацию и окраску и что, следовательно, полиглоттизм, знание многих языков, наряду с большою ксвенной пользой от него, является и прямым образовательным средством для ума, исправляя и совершенствуя наши взгляды выясняющимися нам новыми сторонами и оттенками понятий, а также увеличивая легкость мышления, так как с изучением многих языков понятие все больше освобождается от слова. Несравненно больше новых все это выполняют древние языки в силу большого различия их от наших языков, которое не допускает, чтобы мы переводили слово в слово, а требует, чтобы мы всю нашу мысль переплавили и перелили в другую форму. Или (позволяя себе химическое сравнение), тогда как перевод с одного нового языка на другой требует, самое бо́льшее, чтобы период, который нужно перевести, разложен был на свои ближайшие составные части и вновь из них составлен, — перевод на латинский язык очень часто требует разложения периода на отдаленнейшие и последние составные части (на его чистое мысленное содержание), из которых он затем восстановляется в совсем иных формах, так что, например, что̀ там выражено существительными, здесь выражается глаголами, или наоборот; и т. п. Этот же самый процесс происходит и при переводе с древних языков на новые, что уже одно показывает, насколько знакомство с древними авторами при посредстве таких переводов не может не быть знакомством отдаленным.
Греки лишены были преимущества изучения языков. Через это они, правда, сохраняли много времени, но зато и обращались с временем менее бережливо, как то доказывает ежедневное продолжительное праздношатание свободных на αγορα, которое очень напоминает собою лаццарони и итальянское времяпрепровождение in piazza.
Наконец, из сказанного легко понять, что подражание стилю древних на их собственных языках, по грамматическому совершенству далеко превосходящих наши, — вот наилучшее средство подготовиться к свободному и совершенному выражению мыслей и на своем родном языке. Для того чтобы стать настоящим писателем, такая подготовка даже необходима, — совершенно так же, как необходимо пройти школу подражания древним и начинающему скульптору или живописцу раньше, чем он перейдет к самостоятельной композиции. Только писание по-
