«Лепечетъ о какихъ-то снахъ зеркальныхъ!
Лишь мнѣ не помогаетъ ничего,
И странно бремя думъ моихъ печальныхъ!»
Никто не слышалъ возгласа того,
Не выразилъ онъ, что̀ его томило,
120 Но горечь тѣнь движенья своего
На блѣдный ликъ чуть зримо уронила,
Какъ будто бы надъ озеромъ лѣснымъ
Движенье вѣтра воды затемнило.
Почувствовавъ, что другомъ молодымъ
Владѣетъ скорбь, мистическую муку
Желая просвѣтлить умомъ своимъ,
На блѣдную безжизненную руку
Свою Зонорасъ ласково кладетъ,
И такъ, какъ звукъ къ согласному съ нимъ звуку
130 До глубины мелодіи идетъ,
Онъ съ юношей, спокойно и размѣрно,
Возвышенную, тихо, рѣчь ведетъ:
«Ужь годъ прошелъ съ тѣхъ поръ,—ты помнишь, вѣрно?—
Какъ мы по взморью, надъ ночной волной,
Съ тобою шли, и цѣлый міръ, безмѣрно,
«Захваченъ былъ ростущей тишиной,
Луна межь тѣмъ сокрылась съ небосклона,
Чтобъ серпъ острить за темной глубиной.
«Блестящія реченія Платона
140 Для насъ съ тобой весь наполняли міръ,
Отъ высей неба до морского лона;
«Лепечет о каких-то снах зеркальных!
Лишь мне не помогает ничего,
И странно бремя дум моих печальных!»
Никто не слышал возгласа того,
Не выразил он, что́ его томило,
120 Но горечь тень движенья своего
На бледный лик чуть зримо уронила,
Как будто бы над озером лесным
Движенье ветра воды затемнило.
Почувствовав, что другом молодым
Владеет скорбь, мистическую муку
Желая просветлить умом своим,
На бледную безжизненную руку
Свою Зонорас ласково кладет,
И так, как звук к согласному с ним звуку
130 До глубины мелодии идет,
Он с юношей, спокойно и размерно,
Возвышенную, тихо, речь ведет:
«Уж год прошел с тех пор, — ты помнишь, верно? —
Как мы по взморью, над ночной волной,
С тобою шли, и целый мир, безмерно,
«Захвачен был растущей тишиной,
Луна меж тем сокрылась с небосклона,
Чтоб серп острить за темной глубиной.
«Блестящие речения Платона
140 Для нас с тобой весь наполняли мир,
От высей неба до морского лона;
