Ты здѣсь затѣмъ, чтобъ вдругъ ужасная гримаса
Смутила жизни пиръ? иль вновь живой скелетъ,
Лишь ты, какъ нѣкогда, надеждамъ отдалася,
На шабашъ повлекли желанья прежнихъ лѣтъ?
Подъ тихій плачъ смычка, при яркомъ свѣчъ дрожаньи
Ты хочешь отогнать насмѣшливый кошмаръ,
Потокомъ оргіи залить свои страданья
И погасить въ груди зажженный адомъ жаръ?
Неисчерпаемый колодезь заблужденій!
Пучина горестей безъ грани и безъ дна!
Сквозь сѣть костей твоихъ и въ вихрѣ опьяненій
Ненасытимая(?оп) змѣя глазамъ видна!
Узнай же истину: нигдѣ твое кокетство
Достойно оцѣнить не сможетъ смертный взглядъ;
Казнить насмѣшкою сердца—смѣшное средство,
И чары ужаса лишь сильныхъ опьянятъ!
Ты пѣной бѣшенства у всѣхъ омыла губы,
Отъ бездны этихъ глазъ мутится каждый взоръ,
Всѣ тридцать два твои оскаленные зуба
Смѣются надъ тобой, разсчетливый танцоръ!
Межъ тѣмъ, скажите, кто не обнималъ скелета,
Кто не вкусилъ хоть разъ могильнаго плода?
Что благовонія, что роскошь туалета?
Душа брезгливая собою лишь горда.
О ты, безносая, смѣшная баядера!
Вмѣшайся въ ихъ толпу, шепни имъ свой совѣтъ.
— „Искусству пудриться, друзья, вѣдь есть же мѣра,
Пропахли смертью вы, какъ мускусомъ скелетъ!
Вы, денди лысые, сѣдые Антинои,
Вы, трупы сгнившіе, съ которыхъ сходитъ лакъ!
Весь міръ качается подъ пляшущей пятою,
То—пляска Смерти васъ несетъ въ безвѣстный мракъ!
