на Прѣснѣ гарнизонъ, захвативъ нѣсколько человѣкъ изъ онаго. Достойно замѣчанія, что изъ двадцати или тридцати пѣхотныхъ солдатъ, гарнизонъ составлявшихъ, ни одинъ не отважился поднять ружья своего и выстрѣлить по Козакамъ; такъ ужасенъ непріятелю видъ нашихъ Козаковъ, а особливо при нечаянномъ нападеніи! Тщетно кричалъ Коммендантъ, при извѣстіи что Козаки близь заставы: стройтесь! смыкайтесь! выступайте! гарнизонъ стоялъ—кому гдѣ случилось—неподвижно, и наконецъ бросился бѣжать въ разныя стороны. Коммендантъ скрылся какъ молнія.
Ночью сорокъ человѣкъ пѣхоты съ офицеромъ пришли на мѣсто сего происшествія, и постоявъ часа два, ушли обратно. Это былъ отрядъ отъ находившихся восьмидесяти человѣкъ пѣхоты съ одною пушкою у мѣльницы Прѣсненскихъ прудовъ, на которой мололась пшеница для путеваго продовольствія убѣгающихъ ордъ. Въ полночь нѣ-
на Пресне гарнизон, захватив несколько человек из онаго. Достойно замечания, что из двадцати или тридцати пехотных солдат, гарнизон составлявших, ни один не отважился поднять ружья своего и выстрелить по Казакам; так ужасен неприятелю вид наших Казаков, а особливо при нечаянном нападении! Тщетно кричал Комендант, при известии что Казаки близ заставы: стройтесь! смыкайтесь! выступайте! гарнизон стоял — кому где случилось — неподвижно, и наконец бросился бежать в разные стороны. Комендант скрылся как молния.
Ночью сорок человек пехоты с офицером пришли на место сего происшествия, и постояв часа два, ушли обратно. Это был отряд от находившихся восьмидесяти человек пехоты с одною пушкою у мельницы Пресненских прудов, на которой мололась пшеница для путевого продовольствия убегающих орд. В полночь не-
