Что скажешь ты, о другъ?
— Скажу, что люди эти
Не чужды жалости! Взамѣнъ мужи и дѣти
Могли бы закидать каменьями меня.—
15 — А если ихъ толпа, пророка изгоня,
Подниметъ на тебя дѣйствительно каменья?—
— Я все же призову на нихъ благословенья.
Не камни и песокъ, а лезвіе меча
Могли они поднять, безжалостно влача
20 Меня на судьбище и осудивъ на муки.—
— Но если грозный мечъ поднимутъ эти руки?—
— Такъ я скажу себѣ: разгнѣванной толпой
Я могъ убитымъ быть, межъ тѣмъ я только раненъ.—
— А если отъ меча падешь ты бездыханенъ?—
25 — Скажу: блаженны всѣ, обрѣтшіе покой.—
— Ступай,—сказалъ тогда ему великій Будда:
— Учи, освобождай,—тебѣ возможно чудо!—
Что скажешь ты, о друг?
— Скажу, что люди эти
Не чужды жалости! Взамен мужи и дети
Могли бы закидать каменьями меня. —
15 — А если их толпа, пророка изгоня,
Поднимет на тебя действительно каменья? —
— Я всё же призову на них благословенья.
Не камни и песок, а лезвие меча
Могли они поднять, безжалостно влача
20 Меня на судьбище и осудив на муки. —
— Но если грозный меч поднимут эти руки? —
— Так я скажу себе: разгневанной толпой
Я мог убитым быть, меж тем я только ранен. —
— А если от меча падёшь ты бездыханен? —
25 — Скажу: блаженны все, обретшие покой. —
— Ступай, — сказал тогда ему великий Будда:
— Учи, освобождай, — тебе возможно чудо! —
Въ теченьѣ семнадцати долгихъ вѣковъ,
Отъ синихъ морей до сыпучихъ песковъ,
Съ усильемъ влача утомленныя ноги,
Вездѣ исходилъ онъ пути и дороги.
5 Пустынею дикой, во мракѣ пещеръ,
Гонимый проклятьемъ, бѣжалъ Агасферъ.
Своимъ появленьемъ прохожихъ пугая,
Весь міръ обошелъ онъ, отъ края до края,
Не зная покоя, не вѣдая сна.
10 На сѣверѣ дикомъ, гдѣ плещетъ волна,
Однажды, печальныя очи понуря,
Онъ шелъ по сугробамъ, и снѣжная буря,
Казалось, ему повторяла:—Иди!
И вырвался вопль изъ усталой груди.
15 — О, еслибъ найти мнѣ для отдыха ложе
Межъ этихъ утесовъ! Повѣдай, о Боже!
Что долженъ я сдѣлать, чтобъ тягостный путь
На вѣки окончить и въ мирѣ уснуть?—
Покуда молилъ онъ о жалости небо,
20 Старикъ, не имѣющій крова и хлѣба,
Шелъ мимо,—и, чувствуя жалость къ нему,
Онъ нищему отдалъ свой плащъ и суму.
И это исполнивъ, онъ въ тоже мгновенье
Почувствовалъ ясно конца приближенье,
25 И кроткая смерть улыбнулась ему.
В теченье семнадцати долгих веков,
От синих морей до сыпучих песков,
С усильем влача утомлённые ноги,
Везде исходил он пути и дороги.
5 Пустынею дикой, во мраке пещер,
Гонимый проклятьем, бежал Агасфер.
Своим появленьем прохожих пугая,
Весь мир обошёл он, от края до края,
Не зная покоя, не ведая сна.
10 На севере диком, где плещет волна,
Однажды, печальные очи понуря,
Он шёл по сугробам, и снежная буря,
Казалось, ему повторяла: — Иди!
И вырвался вопль из усталой груди.
15 — О, если б найти мне для отдыха ложе
Меж этих утёсов! Поведай, о Боже!
Что должен я сделать, чтоб тягостный путь
Навеки окончить и в мире уснуть? —
Покуда молил он о жалости небо,
20 Старик, не имеющий крова и хлеба,
Шёл мимо, — и, чувствуя жалость к нему,
Он нищему отдал свой плащ и суму.
И это исполнив, он в тоже мгновенье
Почувствовал ясно конца приближенье,
25 И кроткая смерть улыбнулась ему.
Когда рѣшилъ въ своей премудрости Господь
Изъ праха жалкаго создать живую плоть,—
Онъ землю взялъ со всѣхъ концовъ вселенной:
Съ востока, гдѣ цвѣтутъ въ красѣ неизрѣченной
5 И пальмы стройныя, и золотой бананъ,
Съ окраинъ запада, гдѣ плещетъ океанъ,
Съ цвѣтущихъ береговъ сіяющаго юга,
И съ сѣверныхъ равнинъ, гдѣ завываетъ вьюга.
Хотѣлъ Онъ, чтобъ вездѣ, во всѣхъ концахъ земли,
10 Гдѣ кости путника пріютъ себѣ нашли—
Земля холодная не мачихою злою
Была-бъ усталому, а матерью родною.
Въ какомъ-бы уголкѣ, объ отдыхѣ моля,
Гнетъ жизни не сложилъ и сердце онъ больное—
15 Чтобъ всюду путнику могла сказать земля:
— Приди на грудь мою, засни, дитя родное!
Когда решил в своей премудрости Господь
Из праха жалкого создать живую плоть, —
Он землю взял со всех концов вселенной:
С востока, где цветут в красе неизреченной
5 И пальмы стройные, и золотой банан,
С окраин запада, где плещет океан,
С цветущих берегов сияющего юга,
И с северных равнин, где завывает вьюга.
Хотел Он, чтоб везде, во всех концах земли,
10 Где кости путника приют себе нашли —
Земля холодная не мачехою злою
Была б усталому, а матерью родною.
В каком бы уголке, об отдыхе моля,
Гнёт жизни не сложил и сердце он больное —
15 Чтоб всюду путнику могла сказать земля:
— Приди на грудь мою, засни, дитя родное!
