Ежегодно у насъ праздновался 5 сентября день именинъ матери, и одинъ изъ этихъ дней навсегда остался мнѣ памятнымъ по двумъ причинамъ. Въ домѣ у насъ съ мѣсяцъ уже проживала старушка акушерка съ воспитанникомъ Пашей, служанкой Нюшкой и гувернеромъ французомъ Деверетомъ.
Когда утромъ я изъ столовой шелъ во флигель вслѣдъ за отцомъ, и послѣдній по обычаю, напившись чаю въ красномъ узорчатомъ шлафрокѣ, подошелъ уже къ крыльцу флигеля, его догнала буфетчица Прасковья и сказала: „Аѳанасій Неофитовичъ, смѣемъ поздравить васъ, Елизаветѣ Петровнѣ Богъ послалъ младенца“.
— Что тамъ? спросилъ, сдвигая брови, отецъ.
— Дочка, отвѣчала Прасковья.
— Любовь и Анна есть, сказалъ онъ, обращаясь ко мнѣ и къ Андрею Карповичу; — пускай же эта будетъ Надежда. Право, стоило бы Анну переименовать въ Вѣру.
Часа черезъ два въ новой коляскѣ на четверкѣ бурыхъ съ форейторомъ подъѣхалъ дядя Петръ Неофитовичъ поздравить именинницу.
— Кстати я привезъ заячьи почки, сказалъ дядя: прикажи ихъ достать изъ коляски, а другія лежатъ въ полѣ. Я подозрилъ русака недалече отъ дороги, какъ разъ противъ Зыбинскаго лѣснаго оврага. Пошли за нимъ Павлушку съ ружьемъ. А знаешь ли, прибавилъ онъ, — вмѣсто Павлушки, пока коляску еще не отложили, возьмемъ ружья и поѣдемъ, братъ, вмѣстѣ съ тобою!
— Въ самой вещи такъ, сказалъ отецъ и приказалъ Сергѣю Мартыновичу зарядить двѣ одностволки. (Двуствольныхъ у насъ не было).
Я бросился за Сергѣемъ Мартыновичемъ къ отцовскому шкапу, гдѣ ему было приказано достать снаряды.
— Голубчикъ, Сергѣй Мартыновичъ, зарядите и мою двустволку, попросилъ я, и когда ружья были заряжены, а коляска подана, я, обращаясь къ отцу, сказалъ: „позвольте и мнѣ съ вами“.
— Да тебѣ мѣста не будетъ, отвѣчалъ отецъ.
— Мы съ Сергѣемъ Мартыновичемъ встанемъ на запятки.
