мудрость, и чтобы онъ, отказавшись отъ своего глупаго взгляда, будто одно "существующее" стоитъ, а другое — движется, и, узнавши отъ нихъ, что все движется, оказывалъ имъ уваженіе. Да, Ѳеодоръ, чуть было не забылъ. Другіе вѣдь провозгласили совершенно обратное; они говорятъ, что то, чему мы даемъ названіе "все", неподвижно. А въ противоположность обоимъ этимъ ученіямъ, Мелиссы и Пармениды[1] настаиваютъ на томъ, что "все" есть одно, стоящее въ самомъ себѣ и не имѣющее простора, въ которомъ бы оно двигалось. — Какъ намъ теперь быть со всѣмъ этимъ? Ида шагъ за шагомъ, мы, незамѣтно для себя, очутились среди двухъ взглядовъ, и если мы какъ-нибудь не выйдемъ изъ этого положенія, то будетъ съ нами то же, что бываетъ въ палестрахъ при игрѣ въ горѣлки[2], когда пойманнаго обѣими сторонами каждая изъ нихъ перетаскиваетъ въ себѣ. По моему слѣдуетъ прежде разсмотрѣть ученіе однихъ, именно тѣхъ, за которыхъ мы сначала предполагали приняться, т. е. этихъ "текущихъ"[3]. Если найдемъ въ ихъ ученіи какой-нибудь смыслъ, то дадимъ себя поймать имъ, постаравшись увернуться отъ другихъ. А если больше правды окажется у охотниковъ до "застоя",[4] то побѣжимъ въ ихъ сторону, увернувшись отъ тѣхъ, которые движутъ, быть можетъ, даже то, чего и трогать не слѣдуетъ[5]. Если же у насъ въ результатѣ получится, что никто изъ нихъ не говоритъ правды, то смѣшонъ будетъ самый результатъ, такъ какъ онъ только докажетъ, что мы, недалекіе, отвергнувъ древнѣйшихъ и мудрѣйшихъ мужей, вообразили себя способными тоже что-нибудь сказать. Смотри, Ѳеодоръ, выгодно ли для насъ пускаться на такую опасность?".
- ↑ т. е. Мелиссъ и Парменидъ съ приверженцами.
- ↑ Игра &а ура|Х(і^і; есть, повидимому, особый видъ нашихъ "горѣлокъ".
- ↑ Ироническое вазваніе вмѣсто "учащихъ, что все течетъ".
- ↑ Сказано тоже въ шутку объ учащихъ, что все неподвижно.
- ↑ По схоліи къ данному мѣсту, Сократъ, толкуя иронически о "текущихъ" и "движущихъ", вспомнилъ о святыняхъ, которыя неприкосновенны.
мудрость, и чтобы он, отказавшись от своего глупого взгляда, будто одно "существующее" стоит, а другое — движется, и, узнавши от них, что всё движется, оказывал им уважение. Да, Феодор, чуть было не забыл. Другие ведь провозгласили совершенно обратное; они говорят, что то, чему мы даем название "всё", неподвижно. А в противоположность обоим этим учениям, Мелиссы и Пармениды[1] настаивают на том, что "всё" есть одно, стоящее в самом себе и не имеющее простора, в котором бы оно двигалось. — Как нам теперь быть со всем этим? Ида шаг за шагом, мы, незаметно для себя, очутились среди двух взглядов, и если мы как-нибудь не выйдем из этого положения, то будет с нами то же, что бывает в палестрах при игре в горелки[2], когда пойманного обеими сторонами каждая из них перетаскивает в себе. По моему следует прежде рассмотреть учение одних, именно тех, за которых мы сначала предполагали приняться, т. е. этих "текущих"[3]. Если найдем в их учении какой-нибудь смысл, то дадим себя поймать им, постаравшись увернуться от других. А если больше правды окажется у охотников до "застоя",[4] то побежим в их сторону, увернувшись от тех, которые движут, быть может, даже то, чего и трогать не следует[5]. Если же у нас в результате получится, что никто из них не говорит правды, то смешон будет самый результат, так как он только докажет, что мы, недалекие, отвергнув древнейших и мудрейших мужей, вообразили себя способными тоже что-нибудь сказать. Смотри, Феодор, выгодно ли для нас пускаться на такую опасность?".
- ↑ т. е. Мелисс и Парменид с приверженцами.
- ↑ Игра &а ура|Х(і^і; есть, по-видимому, особый вид наших "горелок".
- ↑ Ироническое вазвание вместо "учащих, что всё течет".
- ↑ Сказано тоже в шутку об учащих, что всё неподвижно.
- ↑ По схолии к данному месту, Сократ, толкуя иронически о "текущих" и "движущих", вспомнил о святынях, которые неприкосновенны.
