мающихся философіею[1] " что говорить? Что же касается корифеевъ, то они, съ самыхъ раннихъ лѣтъ, прежде всего не знаютъ дороги на вѣче, равно какъ и не знаютъ, гдѣ судилище, дума или другое какое-нибудь присутственное мѣсто. Законовъ и рѣшеній, объявляемыхъ и писанныхъ, они не слышатъ и не видятъ. Погоня за политическими кружками, сходки, пиры, увеселительныя собранія съ флейтистками инъ и во снѣ не снятся. Высоко ли. низко ли чье-нибудь положеніе въ общинѣ, клеймо ли лежитъ на комъ по винѣ предка, — мужчины или женщины, — все это интересуетъ такого мужа меньше, чѣмъ сколько ведеръ воды въ морѣ. И онъ даже не знаетъ, что онъ всего этого не знаетъ, и не изъ желанія прославиться онъ сторонится отъ всего, но, дѣйствительно, у него только тѣло дома, а душа, считая все это пустымъ и ничтожнымъ, гдѣ-то, по словамъ Пиндара, витаетъ, измѣряя все, что надъ землею, все, что на землѣ, созерцая звѣзды небесныя и изучая всюду всю природу сущаго, какъ она представляетч я въ общемъ, и не спускаясь къ мелочамъ, окружающимъ насъ“.
— Это какъ надо понять, Сократъ?
"Да вотъ, напримѣръ, когда Ѳалесъ наблюдалъ звѣзды и смотрѣлъ вверхъ, то упалъ въ колодезъ, и какая-то Ѳра-кіянка, ловкая и бойкая служанка, говорятъ, посмѣялась надъ нимъ, что на небѣ ему нужно все знать, а того, что у него передъ глазами, онъ не видитъ. Такая насмѣшка подходитъ ко всякому, кто занимается философіею. Дѣйствительно, о ближайшемъ, о сосѣдѣ, онъ ничего не замѣчаетъ; — не замѣчаетъ не только того, что его сосѣдъ дѣлаетъ, но чуть ли не того даже, человѣкъ ли это или какое-нибудь животное. А что такое человѣкъ, и что по его природѣ — въ отличіе отъ прочаго — ему свойственно дѣлать и испытывать, — этого онъ ищетъ и на разысканіе употребляетъ всѣ свои силы. Теперь ты, Ѳеодоръ, понимаешь или нѣтъ?"
— Понимаю, и ты говоришь правду.
- ↑ Чувствуется здѣсь добавленіе: каковы мы съ тобою, Ѳеодоръ. Вся эта рѣчь, впрочемъ, имѣетъ ироническій оттѣнокъ. Въ настоящій серьезный тонъ Сократъ перейдетъ ниже, когда начнетъ говорить о богѣ.
мающихся философиею[1] " что говорить? Что же касается корифеев, то они, с самых ранних лет, прежде всего не знают дороги на вече, равно как и не знают, где судилище, дума или другое какое-нибудь присутственное место. Законов и решений, объявляемых и писанных, они не слышат и не видят. Погоня за политическими кружками, сходки, пиры, увеселительные собрания с флейтистками ин и во сне не снятся. Высоко ли. низко ли чье-нибудь положение в общине, клеймо ли лежит на ком по вине предка, — мужчины или женщины, — всё это интересует такого мужа меньше, чем сколько ведер воды в море. И он даже не знает, что он всего этого не знает, и не из желания прославиться он сторонится от всего, но, действительно, у него только тело дома, а душа, считая всё это пустым и ничтожным, где-то, по словам Пиндара, витает, измеряя всё, что над землею, всё, что на земле, созерцая звезды небесные и изучая всюду всю природу сущего, как она представляетч я в общем, и не спускаясь к мелочам, окружающим нас“.
— Это как надо понять, Сократ?
"Да вот, например, когда Фалес наблюдал звезды и смотрел вверх, то упал в колодез, и какая-то Фра-киянка, ловкая и бойкая служанка, говорят, посмеялась над ним, что на небе ему нужно всё знать, а того, что у него перед глазами, он не видит. Такая насмешка подходит ко всякому, кто занимается философиею. Действительно, о ближайшем, о соседе, он ничего не замечает; — не замечает не только того, что его сосед делает, но чуть ли не того даже, человек ли это или какое-нибудь животное. А что такое человек, и что по его природе — в отличие от прочего — ему свойственно делать и испытывать, — этого он ищет и на разыскание употребляет все свои силы. Теперь ты, Феодор, понимаешь или нет?"
— Понимаю, и ты говоришь правду.
- ↑ Чувствуется здесь добавление: каковы мы с тобою, Феодор. Вся эта речь, впрочем, имеет иронический оттенок. В настоящий серьезный тон Сократ перейдет ниже, когда начнет говорить о боге.
