"Разъясню. Видящій, говоримъ мы, есть и знающій то, что онъ видитъ, такъ какъ вѣдѣніе (т. е. ощущеніе) и знаніе, по нашему предположенію, вполнѣ тождественны.
— Вѣрно.
"Видящій же, а слѣдовательно и знающій то, что видитъ, когда зажмуритъ глаза, помнитъ, но не видитъ больше, — такъ вѣдь?“
— Такъ.
"А не видѣть значитъ не знать, когда видѣть значитъ знать?“
— Правильно.
"Стало быть, того, что я уже успѣлъ узнать, приходится не знать въ то время, когда я это помню, — не знать потому, что я этого больше не вижу, а это и было бы странно, какъ мм раньше говорили."
— Совершенно вѣрно ты разсуждаешь.
"Другими словами, пришлось бы допустить невозможное, если предположить, что знаніе и ощущеніе — тождественны.
— Выходитъ такъ.
"Стало быть, ощущеніе есть нѣчто совершенно другое, чѣмъ знаніе?"
— Повидимому.
"Такимъ образомъ, приходится опредѣлять снова: что такое знаніе?... Однако, что же мы дѣлаемъ?"
— Относительно чего?
"Мы, точно глупые пѣтухи, не побѣдивши (а только ущипнувши), уже отскакиваемъ и поемъ."
— Какъ такъ?
"Изъ желанія просто поспорить, мы, вполнѣ отождествляя между собою взятыя для объясненія другъ друга слова (т. е. слова: знаніе и ощущеніе), до нѣкоторой стеаени почувствовали себя въ силѣ и уже довольны, и, хотя и утверждаемъ, что мы философы, а не спорщики, — не замѣчаемъ, что ведемъ себя совершенно такъ же, какъ эти послѣдніе мастера."
— Не понимаю, что ты хочешь сказать.
"Постараюсь разъяснить тебѣ свою мысль на счетъ этого.
"Разъясню. Видящий, говорим мы, есть и знающий то, что он видит, так как ведение (т. е. ощущение) и знание, по нашему предположению, вполне тождественны.
— Верно.
"Видящий же, а следовательно и знающий то, что видит, когда зажмурит глаза, помнит, но не видит больше, — так ведь?“
— Так.
"А не видеть значит не знать, когда видеть значит знать?“
— Правильно.
"Стало быть, того, что я уже успел узнать, приходится не знать в то время, когда я это помню, — не знать потому, что я этого больше не вижу, а это и было бы странно, как мм раньше говорили."
— Совершенно верно ты рассуждаешь.
"Другими словами, пришлось бы допустить невозможное, если предположить, что знание и ощущение — тождественны.
— Выходит так.
"Стало быть, ощущение есть нечто совершенно другое, чем знание?"
— По-видимому.
"Таким образом, приходится определять снова: что такое знание?... Однако, что же мы делаем?"
— Относительно чего?
"Мы, точно глупые петухи, не победивши (а только ущипнувши), уже отскакиваем и поем."
— Как так?
"Из желания просто поспорить, мы, вполне отождествляя между собою взятые для объяснения друг друга слова (т. е. слова: знание и ощущение), до некоторой стеаени почувствовали себя в силе и уже довольны, и, хотя и утверждаем, что мы философы, а не спорщики, — не замечаем, что ведем себя совершенно так же, как эти последние мастера."
— Не понимаю, что ты хочешь сказать.
"Постараюсь разъяснить тебе свою мысль на счет этого.
