ютъ самыя приличныя ей сѣмена. Музыканты для каждой пѣсни подъискиваютъ самые приличные ей звуки. Такимъ же образомъ гимнастики для человѣческихъ тѣлъ выдумываютъ самыя лучшія и полезныя блюда и какъ бы пасутъ тѣлесное стадо (νέμουσιν). Пастухи рогатаго скота тоже изобрѣтаютъ, что̀ скотинѣ особенно полезно. И такъ, законы ихъ въ этихъ родахъ справедливо почитаются наилучшими. Чьи же законы будутъ самыми лучшими и полезнѣйшими для человѣческихъ душъ? Конечно, законы царя. Но между древними музыкантами болѣе всѣхъ славился Марсіасъ, съ своимъ любимцемъ, фригійскимъ Олимпомъ. А между древнѣйшими законодателями подобнымъ же образомъ считался величайшимъ и мудрѣйшимъ критскій Миносъ. Если многіе и разсказываютъ, что онъ былъ жестокъ, то это — разсказы аттическіе, пущенные въ ходъ трагическими поэтами. Совсѣмъ другое передаютъ о немъ Омиръ и Исіодъ, — писатели болѣе достовѣрные, нежели трагическіе поэты. Вѣрь же тому, что̀ эти говорятъ о немъ, чтобы не взять на себя грѣха. Вѣдь ничего нѣтъ столь нечестиваго, — чего бы слѣдовало болѣе остерегаться, — какъ словами или дѣлами грѣшить противъ боговъ и потомъ — противъ божественныхъ людей. Всегда нужна величайшая осторожность, какъ скоро хочешь кого хвалить или бранить: потому что гнѣвается Богъ, если бранятъ человѣка ему подобнаго, или хвалятъ не подобнаго; а подобны Богу доблестные люди. Не думай, что священными бываютъ камни и дерева, птицы и змѣи, а человѣкъ — нѣтъ; напротивъ, человѣкъ добрый есть священнѣйшая изъ всѣхъ вещей, а не добрый — самая недостойная изъ нихъ. Такъ вотъ, Омиръ и Исіодъ разсказываютъ о Миносѣ только хорошее, что̀ заставляетъ ему удивляться. Онъ, говорятъ, всякій девятый годъ бесѣдовалъ съ Зевсомъ; ибо Зевсъ — софистъ, съ которымъ поучительно вести бесѣду. Онъ производилъ судъ, держа въ рукѣ золотой скиптръ. Онъ въ исполненіи законодательныхъ своихъ рѣшеній пользовался услугами Радаманта и Талоса. Много и дру-
ют самые приличные ей семена. Музыканты для каждой песни подыскивают самые приличные ей звуки. Таким же образом гимнастики для человеческих тел выдумывают самые лучшие и полезные блюда и как бы пасут телесное стадо (νέμουσιν). Пастухи рогатого скота тоже изобретают, что̀ скотине особенно полезно. Итак, законы их в этих родах справедливо почитаются наилучшими. Чьи же законы будут самыми лучшими и полезнейшими для человеческих душ? Конечно, законы царя. Но между древними музыкантами более всех славился Марсиас, со своим любимцем, фригийским Олимпом. А между древнейшими законодателями подобным же образом считался величайшим и мудрейшим критский Минос. Если многие и рассказывают, что он был жесток, то это — рассказы аттические, пущенные в ход трагическими поэтами. Совсем другое передают о нём Омир и Исиод, — писатели более достоверные, нежели трагические поэты. Верь же тому, что̀ эти говорят о нём, чтобы не взять на себя греха. Ведь ничего нет столь нечестивого, — чего бы следовало более остерегаться, — как словами или делами грешить против богов и потом — против божественных людей. Всегда нужна величайшая осторожность, как скоро хочешь кого хвалить или бранить: потому что гневается Бог, если бранят человека ему подобного, или хвалят не подобного; а подобны Богу доблестные люди. Не думай, что священными бывают камни и дерева, птицы и змеи, а человек — нет; напротив, человек добрый есть священнейшая из всех вещей, а не добрый — самая недостойная из них. Так вот, Омир и Исиод рассказывают о Миносе только хорошее, что̀ заставляет ему удивляться. Он, говорят, всякий девятый год беседовал с Зевсом; ибо Зевс — софист, с которым поучительно вести беседу. Он производил суд, держа в руке золотой скиптр. Он в исполнении законодательных своих решений пользовался услугами Радаманта и Талоса. Много и дру-