и не мыслить, и, еслибы кто руководилъ къ познанію его, не можетъ за нимъ слѣдовать; тотъ во снѣ ли, думаешь, живетъ, или наяву? Разсмотри: не то ли называется видѣть сонъ, когда кто, во снѣ ли то, или наяву, подобное чему-нибудь почитаетъ не подобнымъ, а тѣмъ самымъ, чему оно подобно? — Я-то сказалъ бы, что такой человѣкъ, дѣйствительно, видитъ сонъ, отвѣчалъ онъ. — Что же? въ противность этому, почитающій нѣчто самымъ прекраснымъ и могущій созерцать какъ самое прекрасное, такъ и причастное ему, D. и ни причастнаго непринимающій за самое, ни самаго — за причастное, во снѣ ли живетъ, или наяву, опять кажется тебѣ? — Конечно наяву, сказалъ онъ. — Поэтому, мысль послѣдняго, какъ знающаго, не правильно ли назвали бы мы знаніемъ (γνώμην), а перваго, какъ мнящаго, — мнѣніемъ? — Безъ сомнѣнія. — Но что, еслибы тотъ, кому мы приписываемъ мнѣніе, а не знаніе, разсердился на васъ и усомнился въ истинѣ нашихъ словъ, — могли ли бы мы успокоить его и понемногу убѣдить, скрывая то, что онъ не здоровъ? — Да, надобно E. бы-таки, сказалъ онъ. — Хорошо же; смотри, что сказать ему. Не хочешь ли, спросимъ его, говоря такъ: Если онъ что знаетъ, то мы не завидуемъ ему, напротивъ, съ удовольствіемъ желали бы узнать, что онъ знаетъ нѣчто. Скажи намъ вотъ на это: знающій знаетъ ли что-нибудь, или ничего? Отвѣчай мнѣ за него ты. — Отвѣчаю, что знаетъ что-нибудь, сказалъ онъ. — Существующее, или несуществующее? — 477. Существующее; потому что несуществующее-то что-нибудь какъ бы и знать? — Такъ мы примемъ за вѣрное, сколь бы часто ни разсматривалось это дѣло, что непремѣнно существующее есть непремѣнно познаваемое, а несуществующее вовсе никакъ не познается. — Весьма за вѣрное. — Пускай. Но если нѣчто таково, что оно и есть и не есть; то его мѣсто не въ срединѣ ли между истинно существующимъ и тѣмъ, что никакъ не существуетъ? — Въ срединѣ. — А такъ какъ о существующемъ было у насъ знаніе, незнаніе же, по необходимости, — о несуществующемъ; то объ этомъ среднемъ не надобно ли
и не мыслить, и, если бы кто руководил к познанию его, не может за ним следовать; тот во сне ли, думаешь, живет, или наяву? Рассмотри: не то ли называется видеть сон, когда кто, во сне ли то, или наяву, подобное чему-нибудь почитает не подобным, а тем самым, чему оно подобно? — Я-то сказал бы, что такой человек, действительно, видит сон, отвечал он. — Что же? в противность этому, почитающий нечто самым прекрасным и могущий созерцать как самое прекрасное, так и причастное ему, D. и ни причастного непринимающий за самое, ни самого — за причастное, во сне ли живет, или наяву, опять кажется тебе? — Конечно наяву, сказал он. — Поэтому, мысль последнего, как знающего, не правильно ли назвали бы мы знанием (γνώμην), а первого, как мнящего, — мнением? — Без сомнения. — Но что, если бы тот, кому мы приписываем мнение, а не знание, рассердился на вас и усомнился в истине наших слов, — могли ли бы мы успокоить его и понемногу убедить, скрывая то, что он не здоров? — Да, надобно E. бы таки, сказал он. — Хорошо же; смотри, что сказать ему. Не хочешь ли, спросим его, говоря так: Если он что знает, то мы не завидуем ему, напротив, с удовольствием желали бы узнать, что он знает нечто. Скажи нам вот на это: знающий знает ли что-нибудь, или ничего? Отвечай мне за него ты. — Отвечаю, что знает что-нибудь, сказал он. — Существующее, или несуществующее? — 477. Существующее; потому что несуществующее-то что-нибудь как бы и знать? — Так мы примем за верное, сколь бы часто ни рассматривалось это дело, что непременно существующее есть непременно познаваемое, а несуществующее вовсе никак не познается. — Весьма за верное. — Пускай. Но если нечто таково, что оно и есть и не есть; то его место не в средине ли между истинно существующим и тем, что никак не существует? — В средине. — А так как о существующем было у нас знание, незнание же, по необходимости, — о несуществующем; то об этом среднем не надобно ли
