Тиканье часовъ забавляло меня. Забавляло меня, говорю я, потому что мое состояніе граничило съ совершеннымъ блаженствомъ и самыя пустяшныя обстоятельства доставляли мнѣ удовольствіе. Вѣчное тикъ-такъ, тикъ-такъ, тикъ-такъ звучало въ моихъ ушахъ, какъ самая мелодичная музыка, напоминая мнѣ пріятныя разглагольствованія съ церковной каѳедры доктора Пустобреха. Огромныя фигуры на циферблатѣ казались мнѣ такими умными, такими разумными! Вотъ онѣ пустились танцоватъ мазурку, и, по моему, лучше всѣхъ исполняла этотъ танецъ цифра V. Очевидно, это была благовоспитанная леди. Всѣ ея движенія отличались удивительнымъ изяществомъ. Она дѣлала поразительные пируэты, — и вертѣлась какъ волчокъ на остромъ концѣ. Я хотѣла предложитъ ей стулъ, такъ какъ она казалась мнѣ утомленной, и тутъ только замѣтила свое плачевное положеніе. Дѣйствительно плачевное!
Стрѣлка врѣзалась уже на два дюйма въ мою шею. Я испытывала нестерпимую боль. Я призывала смерть, и въ эту мучительную минуту невольно повторяла превосходные стихи поэта Мигуэля де-Сервантеса:
«Vanny Buren, tan escondida |
Но меня ожидало новое несчастіе, способное разстроить самые крѣпкіе нервы. Глаза мои, вслѣдствіе давленія стрѣлки, совершенно выкатились изъ орбитъ. Пока я раздумывала, могу-ли обойтись безъ нихъ, одинъ окончательно выскочилъ изъ моей головы, и покатившись по крышѣ, свалился въ дождевой жолобъ. Надо было видѣть, съ какимъ нахальнымъ выраженіемъ независимости и презрѣнія смотрѣлъ онъ на меня. Онъ лежалъ въ жолобѣ подъ самымъ моимъ носомъ, и поведеніе его было бы смѣшно, если бы не было такъ отвратительно. Такого подмигиванія я еще никогда не видала.
Подобное поведеніе со стороны моего глаза, попавшаго въ жолобъ, не только раздражало меня своимъ нахальствомъ и безстыдной неблагодарностью, но являлось въ высшей степени неприличнымъ въ виду симпатіи, всегда существующей между глазами одной и той же головы, какъ бы далеко они не находились другъ отъ друга. Я волей не волей принуждена была подмигивать въ отвѣтъ на подмигиванье негодяя, лежавшаго подъ самымъ моимъ носомъ. Впрочемъ, мое положеніе облегчилось, когда выскочилъ и другой глазъ. Онъ покатился по тому же направленію (быть можетъ, они сговорились заранѣе), какъ и его товарищъ. Оба лежали теперь
