опять вздохнулъ.—Въ тѣ поры я при емъ состоялъ. Перевели его опять съ бакстіона и назначили траншейнымъ маіоромъ. Должность самая опасливая. Но только онъ и этой должности не боялся и шлялся по траншеямъ да осматривалъ по ночамъ секреты часто и подъ пулями, словно заговоренный какой-то отъ пуль. И какъ назначили его на эту должность, выбралъ онъ четверыхъ человѣкъ, чтобы безсмѣнно при емъ состояли, и меня въ томъ числѣ съ четвертаго бакстіона взялъ… Собралъ это онъ насъ на Малаховомъ курганѣ,—у его тамъ маленькій былъ свой блиндажекъ по новой должности,—облаялъ первымъ дѣломъ и стращалъ запороть, если кто не сполнитъ въ точности какого его приказанія, а затѣмъ велѣлъ, чтобы къ девяти часамъ всѣ къ ему явились и чтобы у каждаго было по стуцеру и по линьку въ карманѣ. Да приказалъ, чтобы линьки были хорошіе, „а то я на васъ самихъ, сучьи дѣти, говоритъ, попробую!..“ Ладно… Вышли мы…
— А зачѣмъ линьки?—перебилъ я.
— А вотъ узнаете, вашескобродіе… Просили сказывать, такъ не сбивайте!—съ неудовольствіемъ замѣтилъ Кириллычъ.
И затѣмъ продолжалъ:
— Вышли мы отъ его и тутъ же раздобыли линьки отъ унтерцеровъ… Выдали намъ по стуцеру, да припасу и завалились мы спать въ матросскомъ блиндажѣ… просили побудить къ восьми часамъ и къ назначенному сроку явились… А ужъ онъ готовъ… въ солдатской шинели, Егорій на груди… сабля черезъ плечо. „Идемъ!—говоритъ,—да смотри ни-гу-гу… чтобы неслышно итти…“ Вышли за укрѣпленія. Онъ впереди, а мы за имъ. А ночь темная… Только звѣзды горятъ… Идемъ это, значитъ, обходимъ траншеи, повѣряемъ секреты, все ли въ исправкѣ, не спятъ ли „секретные“… Кругомъ тихо… Только слышно, какъ онъ въ своихъ траншейкахъ работаетъ противъ нашихъ, совсѣмъ близко, такъ близко, что иной разъ слышно, какъ онъ лопочетъ по-своему… Вдругъ Сбойниковъ остановился, „Сюда!“—чуть слышно скомандовалъ. Мы всѣ подскочили.—„Въ линьки вотъ этого!“—и пальцемъ указываетъ на человѣка… А онъ, значитъ, спалъ въ траншейкѣ передъ самымъ непріятелемъ… Увидалъ я, что у человѣка офицерскіе погоны, и на-ухо докладываю: „офицеръ, вашескобродіе“, а онъ замѣсто отвѣта—меня въ зубы и опять же скомандовалъ: „въ линьки да
