Какъ Иродъ невинныхъ карая!
И ты дерзновенный помыслилъ предстать
Предъ жертвенникъ храма святаго,
Чтобъ страшныхъ божественныхъ тайнъ воспринять
Средь кроткаго стада Христова.
Какъ примешь ты тѣло честное Христа
Десницей, въ крови орошенной?
Какъ крови Господней коснутся уста,
Изрекшія судъ изступленный?
Я властью мнѣ данной рѣшить и вязать
Отъ церкви тебя отлучаю,
Престану въ молитвахъ тебя поминать
И входъ тебѣ въ храмъ возбраняю».
— Владыко святой, такъ монархъ возразилъ
Въ слезахъ и великомъ смущеньи,
И Царь-Псалмопѣвецъ убійство свершилъ,
Но Богъ милосердый его не лишилъ
Святой благодати прощенья.
Епископъ въ отвѣтъ: «Ты умѣлъ подражать
Давиду царю въ злодѣяньи
Умѣй же какъ онъ со смиреньемъ принять
Тяжелый вѣнецъ покаянья.
И денно и нощно молитву твори
И въ мысляхъ своихъ и устами.
Покорностью царственный духъ свой смири,
И грѣшное тѣло постомъ изнури,
Как Ирод невинных карая!
И ты дерзновенный помыслил предстать
Пред жертвенник храма святаго,
Чтоб страшных божественных тайн воспринять
Средь кроткого стада Христова.
Как примешь ты тело честное Христа
Десницей, в крови орошенной?
Как крови Господней коснутся уста,
Изрекшие суд исступленный?
Я властью мне данной решить и вязать
От церкви тебя отлучаю,
Престану в молитвах тебя поминать
И вход тебе в храм возбраняю».
— Владыко святой, так монарх возразил
В слезах и великом смущеньи,
И Царь-Псалмопевец убийство свершил,
Но Бог милосердый его не лишил
Святой благодати прощенья.
Епископ в ответ: «Ты умел подражать
Давиду царю в злодеяньи
Умей же как он со смиреньем принять
Тяжелый венец покаянья.
И денно и нощно молитву твори
И в мыслях своих и устами.
Покорностью царственный дух свой смири,
И грешное тело постом изнури,
