стволъ этому служитъ непосредственно слѣдующая строка его стихотворенія. Въ ней сказано, что бить хорошимъ принадлежитъ одному только божеству, какъ его преимущество. А между тѣмъ, понимай онъ дѣло такъ, что нехорошо быть хорошимъ, онъ ужъ никакъ не сказалъ бы вслѣдъ затѣмъ, что это нехорошее свойственно одному только божеству, н не приписывалъ бы ему этого въ видѣ его преимущества. Не безнравственный же человѣкъ, въ самомъ дѣлѣ, былъ Симонидъ, а Кеосецъ[1]. А каковъ, по моему, дѣйствительный смыслъ этого стихотворенія Симонида, — я тебѣ разъясню, если ужъ тебѣ хочется испытать мою способность, какъ ты выразился, "разбираться въ стихахъ"; а то, если хочешь, послушаю тебя“.
— Не угодно ли тебѣ объяснять — говоритъ Протагоръ; — также и Продикъ и Иппій и всѣ остальные очень просили меня объ этомъ.
"Итакъ, — говорю, — я постараюсь разъяснить вамъ свой взглядъ на это стихотвореніе. Любомудріе раньше и въ большей степени, чѣмъ остальные Эллины, развили у себя Критяне и Лакедемоняне, и мудрецовъ больше всего встрѣчаемъ тамъ. Только они отнѣкиваются и прикидываются невѣждами. Они, какъ и тѣ софисты, о которыхъ раньше говорилъ Протагоръ[2], не желаютъ обнаруживать свое превосходство надъ Эллинами въ мудрости и хотятъ казаться превосходящими ихъ воинственностью и храбростью. Они боятся, что если обнаружатъ, чѣмъ собственно они превосходятъ другихъ, то всякому тогда захочется заниматься этимъ, т. е. мудростью. А теперь они, утаивъ это, успѣли обмануть лаково-филовъ въ другихъ государствахъ, а тѣ, изъ подражанія имъ, уродуютъ уши, обматываютъ ремнями руки, усиленно занимаются гимнастикою, носятъ короткіе плащи, какъ будто отъ этого за
- ↑ Кеосцн славились строгостью и чистотою нравовъ.
- ↑ Вообще, во все& этой рѣчи чувствуется иронія и пародія на рѣчь Протагора о софистахъ (см. стр. 13).
ствол этому служит непосредственно следующая строка его стихотворения. В ней сказано, что бить хорошим принадлежит одному только божеству, как его преимущество. А между тем, понимай он дело так, что нехорошо быть хорошим, он уж никак не сказал бы вслед затем, что это нехорошее свойственно одному только божеству, н не приписывал бы ему этого в виде его преимущества. Не безнравственный же человек, в самом деле, был Симонид, а Кеосец[1]. А каков, по моему, действительный смысл этого стихотворения Симонида, — я тебе разъясню, если уж тебе хочется испытать мою способность, как ты выразился, "разбираться в стихах"; а то, если хочешь, послушаю тебя“.
— Не угодно ли тебе объяснять — говорит Протагор; — также и Продик и Иппий и все остальные очень просили меня об этом.
"Итак, — говорю, — я постараюсь разъяснить вам свой взгляд на это стихотворение. Любомудрие раньше и в большей степени, чем остальные Эллины, развили у себя Критяне и Лакедемоняне, и мудрецов больше всего встречаем там. Только они отнекиваются и прикидываются невеждами. Они, как и те софисты, о которых раньше говорил Протагор[2], не желают обнаруживать свое превосходство над Эллинами в мудрости и хотят казаться превосходящими их воинственностью и храбростью. Они боятся, что если обнаружат, чем собственно они превосходят других, то всякому тогда захочется заниматься этим, т. е. мудростью. А теперь они, утаив это, успели обмануть лаково-филов в других государствах, а те, из подражания им, уродуют уши, обматывают ремнями руки, усиленно занимаются гимнастикою, носят короткие плащи, как будто от этого за
