Какимъ же образомъ въ Поученіе попало описаніе происшествій и послѣ 1099 г., даже позднѣйшихъ, 1117—1118 годовъ?
Все, слѣдующее за словами «и се нынѣ иду Ростову», до послѣдняго похода на Ярослава (1118 г.), нужно считать позднѣйшей вставкой, сдѣланной или самимъ Мономахомъ, или лѣтописцемъ, — иначе трудно согласить указаніе на далекій путь по Волгѣ и «се нынѣ иду Ростову» съ записью похода въ тотъ же Ростовъ: …«идохомъ Смоленьску и потомъ идохъ Ростову. Пришедъ изъ Ростова, паки идохъ на половци» и пр.
На позднѣйшее происхожденіе записей послѣ 1099 г. указываютъ и слѣдующія соображенія:
До 1099 г. Мономахъ описалъ подробно всѣ свои пути и походы; послѣднимъ же двадцати годамъ посвящено не болѣе двадцати строкъ, изъ которыхъ великому княженію (1113—1118) отведено четыре-пять строкъ на запись двухъ походовъ — въ Минску на Глѣба и къ Владиміру на Ярослава.
Въ припискѣ нѣтъ ни слова о происшествіяхъ 1103—1107 годовъ.
Событія перепутаны: позднѣйшія поставлены впереди (взятіе дочери о Аепы, 1108), предшествовавшія имъ слѣдуютъ за ними (Лубенскій походъ на Боняка, 1107 г.).
Записи послѣ 1099 г. отличаются краткостью и слишкомъ замѣтнымъ однообразіемъ формы: …«идохъ на половци на Урубу с Святополкомъ, и Богъ ны поможе; и потомъ пакы на Боняка к Лубьну, и Богъ ны поможе;.. и потомъ пакы на Донъ идохомъ с Святополкомъ и с Давыдомъ, и Богъ ны поможе». Въ описаніи происшествій до 1099 г. такого однообразія не встрѣчается.
Изъ всего этого видно, что послѣ 1099 г. занесено лишь кое-что, припомнившееся Мономаху или, по его мнѣнію, наиболѣе достойное памяти, — и если приписка сдѣлана самимъ авторомъ, то окончательную редакцію Поученія, составленнаго въ 1099 г.,
дать Васильку и Володарю Ростиславичамъ одну только волость — Перемышль. «Ростиславичи не послушались, и каждый остался при своемъ. Князья хотѣли было идти на нихъ и силою принудить согласиться на общее рѣшеніе; но Мономахъ отказался идти съ ними, не захотѣлъ нарушить клятвы, данной прежде Ростиславичамъ на Любечскомъ съѣздѣ». (Въ примѣч. цитируется Поученіе: Усрѣтоша мя и пр.). Едва ли однако Мономахъ, по почину котораго устраивались съѣзды, могъ такъ явно показать ихъ несостоятельность, ссылаясь на Любечскій съѣздъ въ виду рѣшенія, постановленнаго съ общаго согласія на Витичевскомъ, позднѣйшемъ, съѣздѣ.
Каким же образом в Поучение попало описание происшествий и после 1099 г., даже позднейших, 1117—1118 годов?
Все, следующее за словами «и се ныне иду Ростову», до последнего похода на Ярослава (1118 г.) нужно считать позднейшей вставкой, сделанной или самим Мономахом, или летописцем, — иначе трудно согласить указание на далекий путь по Волге и «се ныне иду Ростову» с записью похода в тот же Ростов: …«Идохом Смоленьску и потом идох Ростову. Пришед из Ростова, паки идох на половци» и пр.
На позднейшее происхождение записей после 1099 г. указывают и следующие соображения:
До 1099 г. Мономах описал подробно все свои пути и походы; последним же двадцати годам посвящено не более двадцати строк, из которых великому княжению (1113—1118) отведено четыре-пять строк на запись двух походов — в Минску на Глеба и к Владимиру на Ярослава.
В приписке нет ни слова о происшествиях 1103—1107 годов.
События перепутаны: позднейшие поставлены впереди (взятие дочери у Аепы, 1108), предшествовавшие им следуют за ними (Лубенский поход на Боняка, 1107 г.).
Записи после 1099 г. отличаются краткостью и слишком заметным однообразием формы: …«Идох на половци на Урубу с Святополком, и Бог ны поможе; и потом пакы на Боняка к Лубьну, и Бог ны поможе;.. и потом пакы на Дон идохом с Святополком и с Давыдом, и Бог ны поможе». В описании происшествий до 1099 г. такого однообразия не встречается.
Из всего этого видно, что после 1099 г. занесено лишь кое-что, припомнившееся Мономаху или, по его мнению, наиболее достойное памяти, — и если приписка сделана самим автором, то окончательную редакцию Поучения, составленного в 1099 г.,
дать Васильку и Володарю Ростиславичам одну только волость — Перемышль. «Ростиславичи не послушались, и каждый остался при своем. Князья хотели было идти на них и силою принудить согласиться на общее решение; но Мономах отказался идти с ними, не захотел нарушить клятвы, данной прежде Ростиславичам на Любечском съезде». (В примеч. цитируется Поучение: Усретоша мя и пр.) Едва ли, однако, Мономах, по почину которого устраивались съезды, мог так явно показать их несостоятельность, ссылаясь на Любечский съезд ввиду решения, постановленного с общего согласия на Витичевском, позднейшем, съезде.
