покупая примиреніе съ нимъ у тревожнаго человѣческаго духа, не можетъ являться нравственнымъ судьей явленій, осуждать и хвалить во имя этическихъ требованій. Онъ - искатель красоты въ мірѣ, т. е. въ его добрѣ и злѣ, въ его свѣтлыхъ и мрачныхъ областяхъ, совершенно независимо отъ ихъ нравственнаго содержанія. Поэтъ воспѣваетъ красоту тамъ, гдѣ ее находитъ, хотя-бы то была красота зла или порока. Демонъ такой-же предметъ поэзіи, какъ свѣтлый ангелъ; драконы, змѣи внушали поэтамъ произведенія безсмертной красоты и силы. Безспорно, красоту поэтъ находитъ только какъ красоту и не оправдываетъ ею зла или порока; далеко нѣтъ; но зло безусловное, чистое зло, есть невозможность, есть ничто, абсолютный холодъ, абсолютное небытіе; то зло, которое мы въ мірѣ видимъ и находимъ, не есть безусловное зло и міръ имъ не опороченъ безусловно; оно входитъ въ міръ, какъ одинъ изъ его элементовъ, и въ полномъ своемъ ужасѣ, чистымъ зломъ, никогда не является нашему взору. Потому поэтъ, находя красоту зла, не оправдываетъ зла, но только тотъ міръ, въ которомъ зло возможно, указывая красотою зла на то, какъ оно условно и случайно въ мірѣ, какъ оно является лишь однимъ изъ элементовъ явленій, никогда не будучи ихъ сущностью. Но это поэтическое примиреніе со зломъ опять-таки допустимо и возможно только для художника. Человѣкъ не можетъ съ нимъ мириться, болѣе того: не можетъ съ нимъ не бороться. Онъ долженъ обладать яснымъ и твердымъ критеріемъ добра и зла, долженъ строго дѣлить все, его окружающее между этими двумя нравственными категоріями. Созерцать міръ можно съ полнымъ безразличіемъ
