— Чортъ побирай! У меня подыхаетъ Фатиница, первая лошадь парфорсной ѣзды!.. Русскій конюхъ, сволочь, свинья, русская обезьяна опоилъ самую лучшую лошадь, а вы позволяете просить разныя глупости. Чортъ побирай! Сегодня послѣдній день этой идіотской русской масленицы, и у меня не хватаетъ даже приставной стулья, и публикумъ будетъ мнѣ дѣлать ein grosser Scandal, если я отмѣню борьбу. Чортъ побирай! У меня потребуютъ назадъ деньги и разломать мой циркъ на маленькіе кусочки! Schwamm drüber! Я не хочу слушать глупости, я ничего не слышалъ и ничего не знаю!
И онъ выскочилъ изъ буфета, захлопнувъ за собой тяжелую дверь съ такой силой, что рюмки на стойкѣ отозвались тонкимъ, дребезжащимъ звономъ.
Простившись съ Антоніо, Арбузовъ пошелъ домой. Надо было до борьбы пообѣдать и постараться выспаться, чтобы хоть немного освѣжить голову. Но опять, выйдя на улицу, онъ почувствовалъ себя больнымъ. Уличный шумъ и суета происходили гдѣ-то далеко-далеко отъ него и казались ему такими посторонними, ненастоящими, точно онъ разсматривалъ пеструю движущуюся картину. Переходя черезъ улицы, онъ испытывалъ острую боязнь, что на него налетятъ сзади лошади и собьютъ съ ногъ.
Онъ жилъ недалеко отъ цирка въ меблированныхъ комнатахъ. Еще на лѣстницѣ онъ услышалъ запахъ, который всегда стоялъ въ коридорахъ, — запахъ кухни, керосиноваго чада и мышей. Пробираясь ощупью темнымъ коридоромъ въ свой номеръ, Арбузовъ все ждалъ, что онъ вотъ-вотъ наткнется впотьмахъ на какое-нибудь препятствіе, и къ этому чувству напряженнаго ожиданія невольно и мучительно примѣшивалось чувство