Это было публичное удостоверение о действительном и бесспорном владении имением в течении такого срока, после коего никакой спор не мог уже быть допущен. Соблюдение как той так и другой формальности закон признавал необходимым для полноты вотчинных прав; обряд ввода во владение удержался до нашего времени, но отказ уже не существует. С отказом соединены были новые формы и взыскание четвертной пошлины; а между тем возможно было владеть имением и без отказа; поэтому многие владельцы обходились без него. Правитель-
для утверждения вотчинного права за приобретателем имущества, но решительное признание этого права все-таки заключалось в отказе. С уничтожением отказа, правило о двухлетнем сроке вовсе исключено из раздела III, о порядке приобретения и укрепления „прав вообще“, и из общей главы „о вводе во владение недвижимым имуществом по укреплениям“, следовательно, потеряло силу общего правила. Оно удержано только для купчих крепостей (1524 ст. Гражд. Зак.) и для духовных завещаний (1098 ст.). Выражение закона о действии этого срока безусловно („после сего никакого уже спора не допускается“, „впредь всякий спор о купчей не должен иметь места“); но наряду с этим безусловным правилом существует столь же безусловный срок общей земской десятилетней давности, исчисляемый со времени, когда началось бесспорное владение имуществом или открылось право на иск. Отношение между этим общим сроком давности и специальным сроком для спора против актов укрепления вовсе не определялось и не определяется законом: определить его тем труднее, что начало счисления того и другого срока не одинаково (публикация о совершении акта в одном случае, в другом — начало бесспорного владения и открытие права на иск). Разграничить действие того и другого срока, определить, какие или чьи права и притязания погашаются десятилетним и какие двухлетним — нет возможности, потому что закон не содержит в себе никакого начала для подобного разграничения; с другой стороны, закон прямо не объявляет и того, что десятилетняя давность вовсе не применяется к правам, зависящим от крепостного акта. Поэтому на практике постоянно возникали недоумения о применении двухлетнего срока. Судебная практика редко решалась применять его там, где он приходил в столкновение с общею давностью. И действительно, безусловное применение этого срока, при настоящем положении нашего законодательства о приобретении, было бы несправедливо, несогласно с практическим смыслом. Сокращение срока давности оправдывается, как замечено выше, публичностью, с которою совершается переход собственности в недвижимом имуществе, посредством транскрипции в том самом округе, где состоит имущество. Но у нас публичность совершения акта не действительная, а предполагаемая, обманчивая, потому что публикация в Сенатских ведомостях на самом деле не ведет к цели оглашения права. Акт может быть совершен на имение в Самарской губернии; и публикация об нем сама по себе не придает ни особенной твердости, ни особенной гласности приобретаемому праву. Представим себе, что продано имение, находящееся в действительном владении третьего лица, продано таким лицом,
