Кносскій, но желаемъ знать точно, однихъ ли мужей разумѣемъ съ тобою? Скажи намъ, два ли рода войны ты принимаешь, какъ мы, или нѣтъ? Тутъ не нужно имѣть ума Тиртеева, дабы сказать истину, что два рода войны: одна, которую мы назвали возмущеніемъ; война самая ужасная; другая противъ враговъ внѣшнихъ иноплеменныхъ, которая не имѣетъ жестокостей первой.
Кл. Положимъ такъ.
Аѳ. И такъ какую войну, и какихъ мужей ты разумѣешь, когда однихъ столько превозносишь, а другихъ такъ порицаешь? Какъ кажется, ты разумѣешь здѣсь войну противъ враговъ внѣшнихъ. Въ пѣсняхъ своихъ ты говоришь, что никакъ не можешь терпѣть тѣхъ, кои не смѣютъ смотрѣть на кровопролитную сѣчу и трепещутъ отъ близости враговъ; теперь мы смѣло можемъ сказать, что ты, Тиртей, хвалишь героевъ отличающихся на войнѣ противъ внѣшнихъ враговъ. Долженъ ли онъ на сіе согласиться?
Кл. Почему нѣтъ?
Аѳ. Если сіи герои отличаются доблестію; то можемъ сказать: чѣмъ важнѣе и ужаснѣе сраженіе, тѣмъ превосходнѣе отличившіеся на немъ. Мы имѣемъ себѣ свидѣтеля въ Ѳеогнисѣ, гражданинѣ Сицилійскаго города Мегаръ. Онъ говоритъ, что въ жесточайшемъ междоусобіи мужъ вѣрный достоинъ быть искупленъ сребромъ и золотомъ. И такъ
Кносский, но желаем знать точно, одних ли мужей разумеем с тобою? Скажи нам, два ли рода войны ты принимаешь, как мы, или нет?» Тут не нужно иметь ума Тиртеева, дабы сказать истину, что два рода войны: одна, которую мы назвали возмущением; война самая ужасная; другая против врагов внешних иноплеменных, которая не имеет жестокостей первой.
Кл. Положим так.
Аф. Итак, какую войну, и каких мужей ты разумеешь, когда одних столько превозносишь, а других так порицаешь? Как кажется, ты разумеешь здесь войну против врагов внешних. В песнях своих ты говоришь, что никак не можешь терпеть тех, кои не смеют смотреть на кровопролитную сечу и трепещут от близости врагов; теперь мы смело можем сказать, что ты, Тиртей, хвалишь героев отличающихся на войне против внешних врагов. Должен ли он на сие согласиться?
Кл. Почему нет?
Аф. Если сии герои отличаются доблестью; то можем сказать: чем важнее и ужаснее сражение, тем превосходнее отличившиеся на нём. Мы имеем себе свидетеля в Феогнисе, гражданине Сицилийского города Мегар. Он говорит, что в жесточайшем междоусобии муж верный достоин быть искуплен сребром и золотом. Итак,
