городовъ, имѣющихъ получить контрибуцію и Полоцкъ. Кривичи, какъ и Ильменскіе, и Днѣпровские славяне, оказываються въ тѣсномъ житейскомъ общеніи съ варяжскимъ элементомъ. И у нихъ въ городахъ оказываются варяжскіе конунги съ ихъ дружинами ― Труворъ въ Изборскѣ, позже Рогвольдъ въ Полоцкѣ. Но при всемъ томъ съ самаго начала обнаруживается и нѣкоторая обособленность, по крайней мѣрѣ ― Кривичей, живущихъ въ бассейнѣ З. Двины и ихъ сосѣдей съ юга ― Дреговичей. Они тянутъ въ свою сторону, принимаютъ къ себѣ своихъ конунговъ, которые не хотятъ знать конунговъ Новгородско-Кіевскихъ. Таковымъ выступаетъ, напр., Рогвольдъ, который ни за что не хотѣлъ подчиниться Владиміру Святославичу.
Владиміру Святославичу въ концѣ концовъ удалось втянуть Полоцкъ въ орбиту русской государственности. Онъ посадилъ въ Полоцкѣ сына своего Изяслава, рожденнаго отъ дочери Рогвольда Рогнѣды. Но какъ этотъ Изеславъ, такъ и его потомки никакъ не могли примкнуть къ князьямъ Кіевскимъ и установить съ ними добрыя братскiя и союзническiя отношенія. Нѣкоторыя изъ нихъ, какъ, напр., Всеславъ, были заклятыми врагами Киевскихъ князей. Дѣло доходило до того, что Кiевские князья вынуждены были занимать Полоцкія княжества и выгонять изъ нихъ потомковъ Изяслава. Такъ поступилъ между прочимъ сынъ Владимира Мономаха ― Мстиславъ, "поточивший" Полоцкихъ князей въ Царьградѣ "зане не бяхуть въ его воли, не слушахуть его, коли
