лучать билеты и сдать ящик в багаж. Получив билеты, стал сдавать ящик с бумагами. Его не приняли и И. М. жандарм арестовал. Он оробел, прибежал ко мне и говорит:
— Оставь здесь свои вещи, выйди из зала, тут лошади есть, садись и уезжай в Россоши, а то тебя арестуют.
Я на это не согласился.
— Пусть арестуют; я не боюсь.
Тогда он немного повеселел. Стали садиться в вагон. Я было хотел отдельно сесть, но жандарм меня не пустил. Говорит:
— Вы, товарищи, должны вместе садиться.
Посадили нас вместе и говорят:
— Вот доедем до Воронежа, там будете слазить в жандармское управление, потому что мы имеем от полковника приказ, чтобы Трегубова доставить ему.
Мы с ними начали беседовать о христианской жизни. Они тоже не отрицают, а говорят:
— Мы тоже христиане.
— А почему же вы нас арестуете?
Они ссылаются на приказ полковника.
— В приказе один писан, а вы двух гоните.
Тогда они сдались.
— До другого нам нет дела.
Доехали до Воронежа. Ссадили И. М., а я остался, поехал дальше. Приехал в Москву в 12 часов ночи. Сел на извозчика и поехал в Хамовнический переулок к графу Льву Николаевичу Толстому. Подъехали к его дому. Он уже спал. Долго я дергал звонок, но не знал, какой нужно и вовсе не тот дергал. Тогда подошел караульный и говорит: «он недавно лег, а то унего все горел огонь». Этот караульный взял другой смычек, подергал, стало слышно, что по лестнице идет человек, который и отворил дверь. Смотрю — стоит со свечкою в руках в халате седой дедушка. Он спросил у меня:
— Кто такой?
Я ответил:
— От Ивана Михайловича Трегубова человек.
Тогда он сказал:
— Заходи.
Я вошел.
Дедушка затворил дверь и говорит:
— А паспорт у тебя есть?
Я ответил:
— Нет.
Он сказал:
