Я спросил:
— Чье же дело, кто может меня освободить?
Он ответил:
— Губернатор.
Я на эти слова ему сказал:
— Вы разумный человек; приняли меня за брата, по-братски со мной и говорите в лицо, а на делах оказывается не то.
У полковника лицо изменилось, покраснело, как будто ему стало совестно. Он спросил:
— В чем «не то»?
— А вот я вас прошу освободить, а вы отказываетесь, указываете на губернатора; а если не ваше дело, почему вы меня в присутствие позвали; по-братски можно говорить и дома.
На это он говорит:
— Да это моя должность.
— Если опросить меня — ваша должность, а если освободить — не ваша.
И так мы с ним разговаривали не меньше двух часов. В конце он согласился освободить, если согласится губернатор; обещал с ним поговорить обо мне. Потом я поднялся со стула, поблагодарил полковника. Он закричал на жандарма. Жандарм вошел. Полковник спросил:
— Что, здесь надзиратель, который с ним пришел?
Жандарм ответил:
— Здесь! ваше высокоблагородие.
— Пусть он идет опять вместе с этим господином, — и он указал на меня ногтем.
Я сказал:
— До свиданья; будьте здоровы. Благодарю вас за беседу.
Пошел; вышли на улицу. Стал надзиратель меня спрашивать:
— Что так долго вас тут держали? — Я стал рассказывать, что полковник обещал освободить меня, только губернатор согласился бы.
Надзиратель сказал:
— Если полковник захочет что-нибудь сделать, то и будет.
Они с губернатором большие друзья.
Пришли мы в полицию. Завел он опять меня в каталажку. Пробыл я еще четверо суток. Стали мне давать, как и другим, кормовые деньги по 4 копейки в сутки. На пятый день вошел ключник.
— Андросов, в полицию зовут.
Пошел я в полицию. Полицеймейстер стал опрашивать:
— Сколько лет? Женат или нет? Имеешь детей?
