почернѣвшимъ, снѣдаемый тайнымъ недугомъ. Темными кругами окаймились глаза его и голосъ выходилъ будто изъ пересохшаго горла. Всѣ ночи онъ не спалъ, мучая страхомъ нѣмого отрока.
Однажды утромъ, вставъ до свѣта, потребовалъ онъ шляпу и плащъ, будто собираясь въ путь. Старикъ удержался отъ вопроса, и лишь на взглядъ его къ отвѣтъ Флоръ промолвилъ:
— Ты будешь слѣдовать за мною!
Походка господина была снова легка и свободна; на впавшія щеки алыя, розы вернулъ румянецъ. Повороты по улицамъ и площадямъ вели ихъ далеко отъ дома, не давая отгадокъ рабу. Наконецъ, онъ рѣшился спросить, когда они стали, словно дойдя до цѣли.
— «Ты войдешь сюда, господинъ?»
— Да.
Флора голосъ безпечно зазвучалъ. Вошли въ тюрьму. Такъ какъ Флора Эмилія знали богатымъ и знатнымъ, то безъ труда, хоть и за плату, осмотрѣть, нѣтъ ли среди заточенныхъ его, будто бы бѣжавшаго недавно раба, допустили. Быстро, зорко обрыскалъ тюрьму до послѣдняго подвала, словно
почерневшим, снедаемый тайным недугом. Темными кругами окаймились глаза его и голос выходил будто из пересохшего горла. Все ночи он не спал, мучая страхом немого отрока.
Однажды утром, встав до света, потребовал он шляпу и плащ, будто собираясь в путь. Старик удержался от вопроса, и лишь на взгляд его к ответ Флор промолвил:
— Ты будешь следовать за мною!
Походка господина была снова легка и свободна; на впавшие щеки алые, розы вернул румянец. Повороты по улицам и площадям вели их далеко от дома, не давая отгадок рабу. Наконец, он решился спросить, когда они стали, словно дойдя до цели.
— «Ты войдешь сюда, господин?»
— Да.
Флора голос беспечно зазвучал. Вошли в тюрьму. Так как Флора Эмилия знали богатым и знатным, то без труда, хоть и за плату, осмотреть, нет ли среди заточенных его, будто бы бежавшего недавно раба, допустили. Быстро, зорко обрыскал тюрьму до последнего подвала, словно
