сляными красками. Все это Киркоръ завѣщалъ Краковскому народному музею.
Такъ отошелъ въ вѣчность неутомимый и энергичный работникъ на полѣ науки. Жизнь его еще разъ доказала намъ, какой тернистый путь и какая печальная кончина ожидаетъ нерѣдко людей, самоотверженно бросающихся на это неблагодарное поприще. И если при этихъ ежедневныхъ примѣрахъ, наводящихъ глубокую печаль и уныніе, все таки не изсякаетъ въ людяхъ стремление къ свѣту науки, то какъ сильна должна быть въ человѣкѣ та божественная искра, которая не даетъ ему погрязнуть въ мелочахъ обыденной, повседневной жизни и постоянно побуждаетъ его къ чему-то высшему! Чрезвычайно поучительна жизнь людей, подобныхъ Киркору. Они ищутъ не собственной славы, не личной выгоды, а общественной пользы, притомъ пользы духовной, а не матеріальной, хотя иногда, можетъ быть, нѣсколько иначе понимаютъ эту пользу, чѣмъ какъ этого хотѣлось бы другимъ. Они, правда, не пролагаютъ въ наукѣ новыхъ путей, не оставляютъ послѣ себя капитальныхъ произведенiй, которыя бы служили свѣточами для потомковъ; но за то вся ихъ жизнь сама по себѣ представляетъ капитальный трудъ; это трудъ черный, но въ высшей степени полезный и необходимый, потому что на такомъ трудѣ зиждется послѣдующая наука. Дальнѣйшие научные дѣятели большею частью забываютъ этихъ чернорабочихъ тружениковъ, или же, что еще печальнѣе, часто попрекаютъ ихъ, пользуясь плодами ихъ трудовъ, и не хотятъ простить имъ даже невольныхъ ошибокъ и увлеченiй, отъ которыхъ никто не свободенъ и безъ которыхъ никакой трудъ невозможенъ. Киркору еще при жизни, какъ мы видѣли, пришлось претерпѣть не мало упрековъ, злостныхъ нападокъ и обвиненiй съ разныхъ сторонъ, и изъ его жизни мы наглядно убѣждаемся, до какой степени трагично бываетъ положеніе ревностныхъ служителей науки и вообще людей мирнаго и серьезнаго труда въ тѣ бурные исторические моменты, когда подъ влiяніемъ разныхъ политическихъ и иныхъ тенденцій разыграются общественныя страсти, и когда не быть ярымъ приверженцемъ той или другой партіи, значитъ, по мнѣнію большинства, быть преступникомъ, предателемъ. Такимъ людямъ остается одно утѣшеніе, одна слабая надежда, что когда-нибудь, хоть не скоро, хоть послѣ смерти ихъ поймутъ и оцѣнят безпристрастно. Но могутъ ли они быть въ томъ увѣрены? И какова будетъ эта оцѣнка: будутъ ли ихъ благословлять, или проклинать? Киркоръ допускалъ и послѣднее. Свои воспоминанія о Вильнѣ [1]онъ заканчиваетъ такимъ трогательнымъ размышленіемъ: "Кто же остался
- ↑ Kraj, 1884, № 3; дополнение къ нимъ (неизвѣстного автора) см. тамъ же, Еще воспоминанiя его печатались въ газ. «Dziennik Poznanski» (1885)
