возвратилъ стоимость ихъ владѣльцу, только въ этотъ промежутокъ времени успѣлъ для самого себя нажить милліонъ“.
Деньги давались взаймы на одинъ часъ и за это брались неслыханные проценты; но тѣ, которые занимали ихъ, могли уплачивать этотъ процентъ, да еще оставаться въ барышахъ. Поэтому не удивительно, что слуги внезапно дѣлались такъ же богаты, какъ ихъ господа. Разсказываютъ про одного лакея, который, встрѣтивъ на улицѣ въ ненастную погоду своего бывшаго господина, велѣлъ остановить свою карету и пригласилъ господина сѣсть въ нее.
Всего ужаснѣе была свалка у бюро компаніи въ дни подписки на акціи. Давка тамъ была такъ велика, что ежедневно оказывалось нѣсколько человѣкъ задавленными до смерти. Толпа людей изъ всѣхъ классовъ населенія, притекавшая въ эту улицу, была такъ громадна, что каждый уголокъ въ прилегавшихъ къ ней домахъ оплачивался на вѣсъ золота, и владѣльцы этихъ домовъ страшно разбогатѣли. Даже простые поденщики, стоявшіе на углахъ, наживали цѣлыя состоянія тѣмъ, что подставляли свою спину вмѣсто письменнаго стола [1].
Само собою разумѣется, знатныя лица, близко стоявшія къ правленію, наживали огромныя деньги. Разсказываютъ, что герцогъ Бурбонскій нажилъ въ этотъ періодъ 60 милліоновъ, герцогъ Отенскій — 12 милліоновъ, принцъ Конти — 4½ милліона. Равнымъ образомъ и другія лица, бывшія въ силѣ при дворѣ, считали свои барыши милліонами. Представители торговаго міра тоже не были позабыты. Банкиръ Лебланъ, какъ говорятъ, выигралъ около 100,000,000; Андре, разорившійся сынъ кожевника, нажилъ 50 милліоновъ; нѣкто Дюпенъ, слуга банкира Туртона — 60 милліоновъ; одинъ савояръ, занимавшійся до этого чисткою сапогъ — 40 милліоновъ; Габріель Бурдонъ, служившій лакеемъ въ гостинницѣ — 30 милліоновъ; одна лавочница изъ Намюръ, по имени Шомонъ — 100 милліоновъ. Счастливы были тѣ, которые нападали на благую мысль реализировать свои барыши и вымѣнять на нихъ что нибудь годное къ употребленію. Самъ Лау подалъ въ этомъ отношеніи добрый примѣръ, накупивъ множество помѣстій во Франціи. Другіе покупали дома, золотую и серебряную посуду, драгоцѣнные каменья; одинъ маклеръ купилъ цѣлое изданіе философскаго лексикона Бейля, а герцогъ де-Ла-Форсъ пріобрѣлъ даже цѣлые склады пряностей [2]. Въ тотъ моментъ, когда акціи достигли самой баснословной
- ↑ Одинъ горбунъ нажилъ болѣе пятидесяти тысячъ ливровъ своимъ горбомъ, представлявшимъ чрезвычайно удобную покатость для желавшихъ писать или подписывать сдѣлки. Къ этому горбуну аббатъ Террасонъ, которому духовное его званіе не мѣшало быть въ числѣ самыхъ ревностныхъ посѣтителей улицы Кенкампуа, обратился однажды со словами: supra dorsum meum fabricaverunt pecatores.
- ↑ Мемуары того времени приводятъ множество смѣхотворныхъ анекдотовъ о неловкости и тщеславіи лакеевъ и кучеровъ, внезапно получавшихъ,
возвратил стоимость их владельцу, только в этот промежуток времени успел для самого себя нажить миллион».
Деньги давались взаймы на один час и за это брались неслыханные проценты; но те, которые занимали их, могли уплачивать этот процент, да еще оставаться в барышах. Поэтому не удивительно, что слуги внезапно делались так же богаты, как их господа. Рассказывают про одного лакея, который, встретив на улице в ненастную погоду своего бывшего господина, велел остановить свою карету и пригласил господина сесть в нее.
Всего ужаснее была свалка у бюро компании в дни подписки на акции. Давка там была так велика, что ежедневно оказывалось несколько человек задавленными до смерти. Толпа людей из всех классов населения, притекавшая в эту улицу, была так громадна, что каждый уголок в прилегавших к ней домах оплачивался на вес золота и владельцы этих домов страшно разбогатели. Даже простые поденщики, стоявшие на углах, наживали целые состояния тем, что подставляли свою спину вместо письменного стола[1].
Само собою разумеется, знатные лица, близко стоявшие к правлению, наживали огромные деньги. Рассказывают, что герцог Бурбонский нажил в этот период 60 миллионов, герцог Отенский — 12 миллионов, принц Конти — 4,5 миллиона. Равным образом и другие лица, бывшие в силе при дворе, считали свои барыши миллионами. Представители торгового мира тоже не были позабыты. Банкир Леблан, как говорят, выиграл около 100 000 000; Андре, разорившийся сын кожевника, нажил 50 миллионов; некто Дюпен, слуга банкира Туртона — 60 миллионов; один савояр, занимавшийся до этого чисткою сапог, — 40 миллионов; Габриель Бурдон, служивший лакеем в гостинице, — 30 миллионов; одна лавочница из Намюр по имени Шомон — 100 миллионов. Счастливы были те, которые нападали на благую мысль реализовать свои барыши и выменять на них что-нибудь годное к употреблению. Сам Лау подал в этом отношении добрый пример, накупив множество поместий во Франции. Другие покупали дома, золотую и серебряную посуду, драгоценные каменья; один маклер купил целое издание философского лексикона Бейля, а герцог де Ла-Форс приобрел даже целые склады пряностей[2]. В тот момент, когда акции достигли самой баснословной
- ↑ Один горбун нажил более пятидесяти тысяч ливров своим горбом, представлявшим чрезвычайно удобную покатость для желавших писать или подписывать сделки. К этому горбуну аббат Террасон, которому духовное его звание не мешало быть в числе самых ревностных посетителей улицы Кенкампуа, обратился однажды со словами: «Supra dorsum meum fabricaverunt peccatores».
- ↑ Мемуары того времени приводят множество смехотворных анекдотов о неловкости и тщеславии лакеев и кучеров, внезапно получавших,
