это время „бабушки“ успѣли уже подняться на биржѣ на 100% своей номинальной цѣны и потому „внучки“ были пущены по курсу въ 1000 ливровъ, благодаря чему вся сумма откупного платежа была покрыта 25-ю милліонами номинальнаго капитала. Взносы по акціямъ и на этотъ разъ были разсрочены на 20 мѣсяцевъ и было объявлено, что подписка на „внучку“ допускается лишь по предъявленіи четырехъ „матерей“ и одной „дочери“. Тотъ излишекъ, который остался на рукахъ у компаніи былъ впослѣдствіи спущенъ на биржѣ, по текущимъ курсамъ. Маневръ удался какъ нельзя лучше: „Акціи, разсказываетъ Горнъ, съ изумительной быстротою поднимались въ гору. Втеченіе 1718 г. онѣ едва могли держаться al pari съ государственными кредитными билетами, пользовавшимися такой дурной славой. Въ началѣ 1719 онѣ уже стояли на равнѣ съ металлическими деньгами; шесть мѣсяцевъ спустя, онѣ поднялись на 150% противъ бумажныхъ денегъ или звонкой монеты. Переходъ монетной регаліи къ компаніи, сліяніе въ ея лицѣ всѣхъ компаній, торговавшихъ въ дальнихъ моряхъ, и ловко распущенные слухи о дальнѣйшихъ блистательныхъ успѣхахъ предстоявшихъ компаніи, — все это вызвало теперь бѣшеную гонку за акціями. Всѣ рвались получить старыя акціи; всѣ осаждали Hótel de Nevres, чтобы получить новыя акціи. Дѣло въ томъ, что, благодаря Лау, публика еще ранѣе вошла во вкусъ этого дѣла; объ этомъ свидѣтельствовалъ даже, — и, быть можетъ, болѣе всего, — успѣхъ антисистемы. Понятно, что въ тотъ моментъ, когда Лау, перебивъ у послѣдней откупъ налоговъ, сдѣлалъ самый рѣшительный шагъ къ устраненію этой конкурренціи акцій, — публика стала тѣсниться въ его бюро. Акціи его сначала встрѣчали довольно холодный пріемъ, потому что въ глазахъ капиталиста сокровища, имѣвшія быть завоеванными на берегахъ дальняго Миссиссипи, должны были казаться дѣломъ весьма гадательнымъ. Теперь же капиталисту было очень мало дѣла до Миссиссипи; онъ могъ сразу разбогатѣть на акціяхъ, постоянно поднимавшихся въ цѣнѣ, — стоило ему только поиграть ими въ улицѣ Кенкампуа. Въ особенности должны были желать новаго помѣщенія своихъ денегъ владѣльцы ренты, кредиторы государства и обладатели купленныхъ должностей, такъ какъ всѣмъ этимъ лицамъ грозили возвращеніемъ ихъ капиталовъ. Старыя и новыя акціи быстро поднимались на 4, 5, 6, 7 и до 800% свой наминальной цѣны.“
Таково было положеніе вещей въ тотъ моментъ, когда компанія взяла откупъ податей и ссудила государству 1200 милліоновъ ливровъ. Ажіотажъ успѣлъ уже сдѣлать такіе успѣхи, что новыя акціи, прозванныя „правнучками“, были пущены на рынокъ по 5000 ливровъ. Чтобы не слишкомъ обременять рынокъ бумагами, общая сумма требовавшагося капитала была раздѣлена на нѣсколько выпусковъ; первый изъ этихъ выпусковъ состоялъ изъ 100,000 акцій, взносъ за которыя былъ опять разсроченъ на 9 мѣсяцевъ. Такъ какъ къ этой подпискѣ были допущены всѣ, то уже въ то время можно было видѣть отвра-
это время «бабушки» успели уже подняться на бирже на 100% своей номинальной цены, и потому «внучки» были пущены по курсу в 1000 ливров, благодаря чему вся сумма откупного платежа была покрыта двадцатью пятью миллионами номинального капитала. Взносы по акциям и на этот раз были рассрочены на двадцать месяцев и было объявлено, что подписка на «внучку» допускается лишь по предъявлении четырех «матерей» и одной «дочери». Тот излишек, который остался на руках у компании, был впоследствии спущен на бирже по текущим курсам. Маневр удался как нельзя лучше: «Акции, — рассказывает Горн, — с изумительной быстротою поднимались в гору. В течение 1718 года они едва могли держаться al pari с государственными кредитными билетами, пользовавшимися такой дурной славой. В начале 1719 они уже стояли наравне с металлическими деньгами; шесть месяцев спустя они поднялись на 150% против бумажных денег или звонкой монеты. Переход монетной регалии к компании, слияние в ее лице всех компаний, торговавших в дальних морях, и ловко распущенные слухи о дальнейших блистательных успехах, предстоявших компании, — все это вызвало теперь бешеную гонку за акциями. Все рвались получить старые акции; все осаждали Hótel de Nevres, чтобы получить новые акции. Дело в том, что благодаря Лау публика еще ранее вошла во вкус этого дела, об этом свидетельствовал даже — и, быть может, более всего — успех антисистемы. Понятно, что в тот момент когда Лау, перебив у последней откуп налогов, сделал самый решительный шаг к устранению этой конкуренции акций, публика стала тесниться в его бюро. Акции его сначала встречали довольно холодный прием, потому что в глазах капиталиста сокровища, имевшие быть завоеванными на берегах дальнего Миссисипи, должны были казаться делом весьма гадательным. Теперь же капиталисту было очень мало дела до Миссисипи, он мог сразу разбогатеть на акциях, постоянно поднимавшихся в цене, — стоило ему только поиграть ими в улице Кенкампуа. В особенности должны были желать нового помещения своих денег владельцы ренты, кредиторы государства и обладатели купленных должностей, так как всем этим лицам грозили возвращением их капиталов. Старые и новые акции быстро поднимались на четыре, пять, шесть, семь и до 800% своей номинальной цены».
Таково было положение вещей в тот момент, когда компания взяла откуп податей и ссудила государству 1200 миллионов ливров. Ажиотаж успел уже сделать такие успехи, что новые акции, прозванные «правнучками», были пущены на рынок по 5000 ливров. Чтобы не слишком обременять рынок бумагами, общая сумма требовавшегося капитала была разделена на несколько выпусков; первый из этих выпусков состоял из 100 000 акций, взнос за которые был опять рассрочен на девять месяцев. Так как к этой подписке были допущены все, то уже в то время можно было видеть отвра-
