сторонъ писать на себя векселя и акцептируя ихъ, не потому, чтобы она дѣйствительно была должна выставленныя на этихъ векселяхъ суммы, или располагала по нимъ уплатить, а единственно ради того, чтобы положить себѣ въ карманъ процентъ, условленный за это торговое посредничество, и чтобы поддержать торговыя связи съ другими фирмами. Акцептантъ въ этихъ случаяхъ обыкновенно разсчитываетъ получить своевременно деньги для покрытія этихъ векселей и первое время онъ дѣйствительно получаетъ довольно аккуратно требующіяся суммы въ наличныхъ или въ хорошихъ бумажныхъ цѣнностяхъ; но мало-по-малу это покрытіе все болѣе и болѣе замѣняется просто новыми векселями. Размѣры реальныхъ торговыхъ оборотовъ оказываются вскорѣ недостаточными для покрытія суммъ, пущенныхъ въ обращеніе и такимъ образомъ система эта въ концѣ концовъ подрываетъ самое себя. И точно, въ послѣдніе годы въ Гамбургѣ на мѣсто мѣстныхъ векселей, отъ допущенія которыхъ боялись появленія такъ называемыхъ „подвальныхъ векселей“ (Kellerwechsel) — т. е. векселей съ вымышленными именами, спекулировавшихъ на легковѣріе и добродушіе дѣйствительныхъ бланконадписателей, — появилось другаго рода злоупотребленіе: вышеописанная система оплаты старыхъ векселей новыми; въ поддержаніи этой системы участвовали самыя крупныя и до этого наиболѣе уважаемыя фирмы, а потому въ ней то и слѣдуетъ искать одну изъ главныхъ причинъ кризиса. За это время въ Гамбургѣ возникли фирмы, преимущественное занятіе которыхъ состояло именно въ этого рода эксплуатаціи вексельнаго кредита; ихъ поддерживали въ этомъ другія фирмы, отъ которыхъ, казалось, никакъ нельзя бы было ожидать такого безцеремоннаго отношенія къ кредиту; и тѣ и другія, соблазняемыя легкостью наживы, все болѣе и болѣе увлекались такимъ образомъ въ водоворотъ. То, что въ другихъ мѣстахъ дѣлали банки, слишкомъ легко дававшіе кредитъ, или падкіе на другаго рода спекуляціи, и преслѣдовавшіе исключительно одну цѣль — доставленіе помощью большихъ барышей своимъ акціонерамъ значительныхъ дивидендовъ, — то въ Гамбургѣ дѣлалось многими единичными негоціантами, стоявшими во главѣ крупныхъ фирмъ. Но, между тѣмъ какъ банки, въ наихудшемъ случаѣ рисковали лишь своимъ акціонернымъ капиталомъ, негоціанты ставили на карту все свое состояніе. Хотя они и дѣйствовали въ искренномъ убѣжденіи, что эта система можетъ быть примѣняема безнаказанно втеченіе болѣе или менѣе долгаго періода, но все же эта слѣпая увѣренность не имѣетъ за себя ни малѣйшаго оправданія, хотя ее раздѣляло большинство биржеваго міра. Операціи эти производились преимущественно помощью векселей, выданныхъ (дѣйствительно или фиктивно) изъ Швеціи. Эти „шведскіе векселя“ еще передъ самымъ наступленіемъ кризиса, находили себѣ на биржѣ покупщиковъ, бравшихъ ихъ очень охотно; если они и не находили уже себѣ такого всеобщаго сбыта, какъ прежде, то все же у массы купцовъ они были въ чести. Вслѣдствіе этого, само
сторон писать на себя векселя и акцептируя их, не потому чтобы она действительно была должна выставленные на этих векселях суммы или располагала по ним уплатить, а единственно ради того, чтобы положить себе в карман процент, условленный за это торговое посредничество, и чтобы поддержать торговые связи с другими фирмами. Акцептант в этих случаях обыкновенно рассчитывает получить своевременно деньги для покрытия этих векселей, и первое время он действительно получает довольно аккуратно требующиеся суммы в наличных или в хороших бумажных ценностях; но мало-помалу это покрытие все более и более заменяется просто новыми векселями. Размеры реальных торговых оборотов оказываются вскоре недостаточными для покрытия сумм, пущенных в обращение и таким образом система эта в конце концов подрывает самое себя. И точно, в последние годы в Гамбурге на место местных векселей, от допущения которых боялись появления так называемых „подвальных векселей“ (Kellerwechsel) — то есть векселей с вымышленными именами, спекулировавших на легковерии и добродушии действительных бланконадписателей, — появилось другого рода злоупотребление: вышеописанная система оплаты старых векселей новыми; в поддержании этой системы участвовали самые крупные и до этого наиболее уважаемые фирмы, а потому в ней-то и следует искать одну из главных причин кризиса. За это время в Гамбурге возникли фирмы, преимущественное занятие которых состояло именно в этого рода эксплуатации вексельного кредита; их поддерживали в этом другие фирмы, от которых, казалось, никак нельзя бы было ожидать такого бесцеремонного отношения к кредиту; и те и другие, соблазняемые легкостью наживы, все более и более увлекались таким образом в водоворот. То, что в других местах делали банки, слишком легко дававшие кредит, или падкие на другого рода спекуляции, и преследовавшие исключительно одну цель — доставление с помощью больших барышей своим акционерам значительных дивидендов, — то в Гамбурге делалось многими единичными негоциантами, стоявшими во главе крупных фирм. Но между тем как банки в наихудшем случае рисковали лишь своим акционерным капиталом, негоцианты ставили на карту все свое состояние. Хотя они и действовали в искреннем убеждении, что эта система может быть применяема безнаказанно в течение более или менее долгого периода, но все же эта слепая уверенность не имеет за себя ни малейшего оправдания, хотя ее разделяло большинство биржевого мира. Операции эти производились преимущественно с помощью векселей, выданных (действительно или фиктивно) из Швеции. Эти „шведские векселя“ еще перед самым наступлением кризиса, находили себе на бирже покупщиков, бравших их очень охотно; если они и не находили уже себе такого всеобщего сбыта, как прежде, то все же у массы купцов они были в чести. Вследствие этого, само
