390 г., Анталкидъ, получилъ назначеніе быть навархомъ, но предпочелъ покинуть на время свой постъ для того, чтобы съѣздить въ Сузу ко двору великаго царя. Онъ привезъ оттуда миръ, вполнѣ согласный съ программой, которая была представлена въ свое время Тирибазу: малоазійскіе города отходятъ къ персамъ, Спарта сохраняетъ всѣ свои владѣнія и права на господство въ Греціи, противники должны разоружиться по принципу автономіи. Анталкидъ достигъ очень важнаго результата, получивши поддержку персидскаго царя, но предстояло не менѣе крупное дѣло заставить Аѳины принять миръ. Спартѣ помогъ новый дипломатическій успѣхъ: она заручилась содѣйствіемъ давнишняго врага Аѳинъ, Діонисія Сиракузскаго, у котораго именно теперь развязались руки съ окончаніемъ борьбы противъ Карѳагена. Діонисій прислалъ эскадру въ 20 кораблей, присоединившуюся въ Геллеспонтѣ къ пелопоннесцамъ. Съ этими силами Анталкидъ загородилъ аѳинскому флоту выходъ въ Эгейское море и отрѣзалъ сообщеніе съ Аѳинами. Получилось положеніе, похожее отчасти на 405 г., когда Лисандръ, завладѣвъ проливами, задержалъ подвозъ хлѣба и угрожалъ Аѳинамъ голодовкой. Слабый флотъ аѳинянъ не могъ и думать о прорывѣ: оставалось принять мирныя предложенія тѣмъ болѣе, что на этотъ разъ они не грозили полнымъ разгромомъ Аѳинъ: Спарта сама не хотѣла доводить противника до крайности.
Миръ, заключенный въ 387 г. (или 386 г.), извѣстенъ въ исторіи, какъ Анталкидовъ, по имени своего иниціатора. Но его офиціальное названіе, подъ которымъ онъ и слылъ у современниковъ — ή βασιλέως εὶρήνη, царскій миръ. Это необычное названіе выдѣляетъ ярко новый фактъ въ исторіи Греціи, именно властное вмѣшательство восточнаго самодержца, который пользуется равновѣсіемъ ослабленныхъ воюющихъ сторонъ и выступаетъ не только посредникомъ, но прямо рѣшающей, предписывающей инстанціей.
Мирный трактатъ имѣлъ видъ договора царя съ греками и гласилъ слѣдующее: «Царь Артаксерксъ считаетъ справедливымъ, чтобы города азіатскаго берега остались за нимъ, а изъ острововъ Клазомены и Кипръ; другіе же греческіе города, малые и большіе, должны получить автономію, кромѣ Лемноса, Имброса и Скироса, остающихся, согласно старинному порядку, за Аѳинами. Всѣ тѣ, кто не примутъ этого мира, будутъ имѣть дѣло со мною: я буду съ ними воевать, опираясь на помощь добровольныхъ союзниковъ, на сухомъ пути, на морѣ, посредствомъ флота и денежныхъ субсидій»29.
Прежде всего замѣчателенъ тонъ этого офиціальнаго документа. Такъ еще не говорилъ съ греками персидскій владыка съ тѣхъ поръ, какъ устами Ксеркса персы требовали отъ нихъ земли и воды. Въ сравненіи съ договорами 412 и 411 года, заключавшими важныя уступки царю, трактатъ 387 г. рѣзко выдѣляется въ худшую для грековъ сторону. И тогда царю отдавались азіатскія греческія общины, но въ томъ случаѣ спартанцы и царь договаривались, калъ равныя силы; теперь царь выступалъ съ одностороннимъ рѣшеніемъ, одинаково обиднымъ для всѣхъ грековъ, спартанцевъ такъ же, какъ и остальныхъ. Окончательная потери большой греческой территоріи была неминуемымъ результатомъ положенія вещей, которое такъ драматично выразилось въ самомъ текстѣ договора. Только крупная объединенная сила большой части греческихъ общинъ могла оспаривать у персидской державы обладаніе моремъ н всѣми окружающими море берегами; такой силы не имѣли въ 387 г. ни Спарта, ни ея противники.
Царскій миръ представляетъ не только побѣду персидской политики, онъ также, хотя косвенно, но очень существенно возстановляетъ перевѣсъ Спарты въ Греціи, именно объявленіемъ автономіи. Реально говоря, оно означало расторженіе всѣхъ объединеній: прежде всего возстановленной морской державы Аѳинъ, затѣмъ объединенной Беотіи подъ главенствомъ Ѳивъ, наконецъ, соединенія Коринѳа и Аргоса. Безсильные сами объединить грековъ и держать ихъ силой оружія подъ своимъ началомъ, спартанцы хотѣли, по крайней мѣрѣ, имѣть передъ собой раздробленныхъ, распыленныхъ противниковъ, чтобы справиться съ ними поодиночкѣ. Расторженіе связи между Коринѳомъ и Аргосомъ открывало имъ свободный путь черезъ Истмъ; уничтоженіе верховенства Ѳивъ надъ Беотіей обезпечивало имъ вліяніе въ Средней Греціи; наконецъ, разрушеніе морскихъ и колоніальныхъ опоръ Аѳинъ освобождало Спарту отъ опасности блокады Пелопоннеса; оно дѣлало Эгейское море нейтральнымъ. Только съ Аѳинами, которыя успѣли оправиться послѣ кризиса 404 г., Спарта должна была считаться; отсюда уступка острововъ сѣверной части Эгейскаго моря, составлявшихъ защитныя станціи аѳинской торговли съ Черноморьемъ, — уступка тѣмъ болѣе возможная, что коммерческій расцвѣтъ Аѳинъ безъ военнаго флота былъ не опасенъ для Спарты.
Торжество Спарты надъ раздробленной Греціей. Спартанское правительство поспѣшило выместить свой гнѣвъ на невѣрныхъ или подозрительныхъ союзникахъ. Оно произвело цѣлый рядъ расправь въ духѣ раздробленія объединенныхъ общинъ; эти расправы были въ то же время торжествомъ реакціонныхъ олигархическихъ партій надъ демократами.
Въ Беотіи спартанцы усердно содѣйствовали кучкамъ денежныхъ людей забрать власть въ свои руки, въ случаѣ нужды отправляя на помощь своихъ гармостовъ и гарнизоны. Такъ, они водворили господство
