788 мущинъ и 1.557 женщинъ) или около 0,3% (на 670 т. жителей)… Еслибы на эту цифру можно было положиться, тогда Петербургъ представился-бы намъ счастливѣйшимъ, трудолюбивѣйшимъ и благонравнѣйшимъ городомъ въ мірѣ!
Къ сожалѣнію, этого нѣтъ въ дѣйствительности, и—несомнѣнно, что приведенная цифра переписи не даетъ даже самаго отдаленнаго представленія о существующемъ въ нашей столицѣ—весьма многочисленномъ, какъ мы полагаемъ,—классѣ людей, не имѣющихъ ни опредѣленныхъ занятій, ни средствъ, праздношатающихся по охотѣ и по неволѣ, бѣдняковъ и лодырей, перебивающихся со дня на день въ ожиданіи какихъ-то невѣдомыхъ благъ, либо въ полномъ отчаяніи до тѣхъ поръ, пока они такъ или иначе не попадутъ на казенное иждивеніе—въ тюрьму-ли, въ нищенскій комитетъ, въ больницу, или-же, наконецъ, въ ящикъ изъ четырехъ досокъ, являющійся часто желаннымъ, примиряющимъ эпилогомъ жалкой, постылой и безполезной жизни… Сколько именно такихъ людей въ Петербургѣ—перепись не даетъ намъ отвѣта. Есть даже вѣроятіе, что въ ея фиктивную цифру «лицъ, живущихъ неопредѣленными средствами», немало попало такихъ субъектовъ, средства существованія которыхъ—напротивъ—очень опредѣленны. Это можно заключить изъ значительнаго преобладанія въ этой цифрѣ женщинъ надъ мужчинами. Не подлежитъ почти сомнѣнію, что большинство сосчитанныхъ здѣсь особъ прекраснаго пода, руководимыя стыдливостью, для проформы сослались на «неопредѣленныя средства», не желая пускаться въ откровенность.
Есть, впрочемъ, нѣкоторая возможность, путемъ довольно сложныхъ и гадательныхъ статистическихъ выкладокъ и сопоставленій, приблизительно намѣтить объемъ необезпеченнаго и «недостаточнаго класса» въ петербургскомъ населеніи, мѣряя его на грубо-элементарный и далеко не точный аршинъ. Такъ, для первой посылки, отмѣтимъ общее число петербуржцевъ—не производящихъ, не имѣющихъ своихъ средствъ и живущихъ на счетъ труда другихъ. Число это весьма значительное, если въ него занести огуломъ:
788 мужчин и 1.557 женщин) или около 0,3% (на 670 т. жителей)… Если бы на эту цифру можно было положиться, тогда Петербург представился бы нам счастливейшим, трудолюбивейшимъ и благонравнейшим городом в мире!
К сожалению, этого нет в действительности, и — несомненно, что приведенная цифра переписи не дает даже самого отдаленного представления о существующем в нашей столице — весьма многочисленном, как мы полагаем, — классе людей, не имеющих ни определенных занятий, ни средств, праздношатающихся по охоте и по неволе, бедняков и лодырей, перебивающихся со дня на день в ожидании каких-то неведомых благ, либо в полном отчаянии до тех пор, пока они так или иначе не попадут на казенное иждивение — в тюрьму ли, в нищенский комитет, в больницу, или же, наконец, в ящик из четырех досок, являющийся часто желанным, примиряющим эпилогом жалкой, постылой и бесполезной жизни… Сколько именно таких людей в Петербурге — перепись не дает нам ответа. Есть даже вероятие, что в её фиктивную цифру «лиц, живущих неопределенными средствами», немало попало таких субъектов, средства существования которых — напротив — очень определенны. Это можно заключить из значительного преобладания в этой цифре женщин над мужчинами. Не подлежит почти сомнению, что большинство сосчитанных здесь особ прекрасного пода, руководимые стыдливостью, для проформы сослались на «неопределенные средства», не желая пускаться в откровенность.
Есть, впрочем, некоторая возможность, путем довольно сложных и гадательных статистических выкладок и сопоставлений, приблизительно наметить объем необеспеченного и «недостаточного класса» в петербургском населении, меряя его на грубо элементарный и далеко не точный аршин. Так, для первой посылки, отметим общее число петербуржцев — не производящих, не имеющих своих средств и живущих на счет труда других. Число это весьма значительное, если в него занести огулом:
