доставленный соблазнительному вліянію города, съ его лакомыми до клубники ловеласами и развратниками. И какъ увидимъ изъ статистики разсматриваемой здѣсь группы, этотъ классъ петербургскаго женскаго населенія, комплектуемый главнымъ образомъ крестьянками, выдѣляетъ значительный процентъ непотребныхъ женщинъ.
Сказавъ о духовной и матеріальной «убогости» нашихъ героинь, какъ о главной причинѣ ихъ паденія, должно замѣтить, что къ послѣднему онѣ приходятъ, въ большинствѣ случаевъ, самымъ простымъ, легкимъ, прозаическимъ путемъ, безъ всякой почти борьбы, какъ это, впрочемъ, само собой становится понятнымъ и естественнымъ при указанныхъ условіяхъ ихъ воспитанія и обстановки. «Романы» ихъ замѣчательно однообразны, пошлы и коротки: тутъ всего одна страничка, и послѣ пролога обыкновенно наступаетъ сейчасъ-же, безъ вскякихъ интерваловъ, эпилогъ; авторъ—судьба пишетъ твердой рукою «конецъ», и романъ, вмѣстѣ съ героиней, тотчасъ-же поступаетъ въ регистратуру врачебно-полицейскаго комитета, большею частью безъ всякаго «продолженія впредь».
Неизбѣжный «жестокій» соблазнитель—чаще всего молодой, блестящій субалтернъ-офицеръ или юнкеръ того или другаго рода оружія; но офицеръ необходимъ для усугубленія роковой fatalité и сгущенія кавалерски-романическаго колорита. Героиня—до фатальной встрѣчи, невинная, какъ ангелъ,—слѣпитъ свои глазки надъ иголкой въ скучной мастерской у «мадамы», въ модномъ магазинѣ. Вдругъ,—какъ поется въ одномъ самодѣльномъ романсѣ, весьма распространенномъ въ средѣ петербургскихъ швеекъ,—
|
Разъ, однажды вечеркомъ |
Цитируемъ эти стишки, такъ сказать, для букета, чтобы читатель могъ осязательно оцѣнить всю бульварную пошлость и казенную безхитростность этихъ «романовъ», съ ихъ приторно-конфектнымъ и очень дешевымъ сентиментализмомъ. Такъ начинаются въ Петербургѣ тысячи подобныхъ романовъ. Канитель грубаго
доставленный соблазнительному влиянию города, с его лакомыми до клубники ловеласами и развратниками. И как увидим из статистики рассматриваемой здесь группы, этот класс петербургского женского населения, комплектуемый главным образом крестьянками, выделяет значительный процент непотребных женщин.
Сказав о духовной и материальной «убогости» наших героинь, как о главной причине их падения, должно заметить, что к последнему они приходят, в большинстве случаев, самым простым, легким, прозаическим путем, без всякой почти борьбы, как это, впрочем, само собой становится понятным и естественным при указанных условиях их воспитания и обстановки. «Романы» их замечательно однообразны, пошлы и коротки: тут всего одна страничка, и после пролога обыкновенно наступает сейчас же, без всяких интервалов, эпилог; автор — судьба пишет твердой рукою «конец», и роман, вместе с героиней, тотчас же поступает в регистратуру врачебно-полицейского комитета, большею частью без всякого «продолжения впредь».
Неизбежный «жестокий» соблазнитель — чаще всего молодой, блестящий субалтерн-офицер или юнкер того или другого рода оружия; но офицер необходим для усугубления роковой fatalité и сгущения кавалерски-романического колорита. Героиня — до фатальной встречи, невинная, как ангел, — слепит свои глазки над иголкой в скучной мастерской у «мадамы», в модном магазине. Вдруг, — как поется в одном самодельном романсе, весьма распространенном в среде петербургских швеек, —
|
Раз, однажды вечерком |
Цитируем эти стишки, так сказать, для букета, чтобы читатель мог осязательно оценить всю бульварную пошлость и казенную бесхитростность этих «романов», с их приторно-конфетным и очень дешевым сентиментализмом. Так начинаются в Петербурге тысячи подобных романов. Канитель грубого
