ной неподготовленности или неспособности къ какому нибудь честному труду или ремеслу, а нерѣдко и при воспитанномъ съ дѣтства отвращеніи къ нимъ. Между ними немало есть «благородныхъ», т. е. чиновничьихъ дочерей, дворянокъ, которыя изъ родительскаго крова и изъ родительской школы успѣли унаслѣдовать одинъ только глупый сословный гоноръ, обязывающій ихъ соблюдать себя на линіи «барышень-бѣлоручекъ» и считать для себя униженіемъ идти, напр., въ служанки или заняться какой нибудь «черной» работой.
Впрочемъ, существующій въ Петербургѣ женскій трудъ, въ большинствѣ своихъ отраслей, не только не обезпечиваетъ занимающихся имъ молодыхъ женщинъ отъ деморализаціи и паденія, но—напротивъ—нерѣдко содѣйствуетъ этому и служитъ только какъ-бы переходной, подготовительной ступенью отъ невинности къ «легкому поведенію». Не говоря уже о томъ, что трудъ этотъ, обыкновенно, очень плохо оплачивается, есть такія отрасли его, которыя, можно сказать, систематически, по своимъ условіямъ, а иногда и завѣдомо—съ корыстной цѣлью антрепренеровъ—развращаютъ сотни молодыхъ женщинъ и дѣвушекъ съ самаго нѣжнаго возраста. Такою весьма извѣстной и упроченной славой пользуются, напр., разнаго рода швейныя мастерства (существуютъ «модные магазины», положительно промышляющіе продажей товара, не имѣющаго ничего общаго съ гардеробомъ), женскія работы на нѣкоторыхъ фабрикахъ, занятія продавщицъ и служанокъ въ полпивныхъ, въ ресторанахъ, кухмистерскихъ и т. д. Самыя даже профессіональныя клички—«модистка», «швейка», «фабричная»—получили на петербургскомъ бульварномъ арго́ иносказательно-скабрезное значеніе.
Другіе виды, такъ называемаго, «чистаго» женскаго труда тоже весьма часто сопряжены, если не прямо, то косвенно, съ опасностью паденія. Таковъ ужь уровень современныхъ нравовъ городской, въ большинствѣ, развращенной среды, что каждая молодая женщина съ смазливымъ личикомъ дѣлается предметомъ грѣшныхъ вожделѣній и наглаго донъ-жуанства сталкивающихся съ нею мужчинъ, въ тѣхъ случаяхъ особенно, когда она не ограждена семьей, изолирована отъ нея и доступна, по роду своихъ занятій, для завязыванья съ нею знакомства всякому искателю романическихъ приключеній. Въ положеніи такой общедоступности для ухаживанья встрѣчныхъ и поперечныхъ шелопаевъ находятся, напр., конторщицы, продавщицы и иныхъ названій служащія женщины въ торгово-промышленныхъ
ной неподготовленности или неспособности к какому-нибудь честному труду или ремеслу, а нередко и при воспитанном с детства отвращении к ним. Между ними немало есть «благородных», т. е. чиновничьих дочерей, дворянок, которые из родительского крова и из родительской школы успели унаследовать один только глупый сословный гонор, обязывающий их соблюдать себя на линии «барышень-белоручек» и считать для себя унижением идти, напр., в служанки или заняться какой-нибудь «черной» работой.
Впрочем, существующий в Петербурге женский труд, в большинстве своих отраслей, не только не обеспечивает занимающихся им молодых женщин от деморализации и падения, но — напротив — нередко содействует этому и служит только как бы переходной, подготовительной ступенью от невинности к «легкому поведению». Не говоря уже о том, что труд этот, обыкновенно, очень плохо оплачивается, есть такие отрасли его, которые, можно сказать, систематически, по своим условиям, а иногда и заведомо — с корыстной целью антрепренеров — развращают сотни молодых женщин и девушек с самого нежного возраста. Такою весьма известной и упроченной славой пользуются, напр., разного рода швейные мастерства (существуют «модные магазины», положительно промышляющие продажей товара, не имеющего ничего общего с гардеробом), женские работы на некоторых фабриках, занятия продавщиц и служанок в полпивных, в ресторанах, кухмистерских и т. д. Самые даже профессиональные клички — «модистка», «швейка», «фабричная» — получили на петербургском бульварном арго́ иносказательно-скабрезное значение.
Другие виды, так называемого, «чистого» женского труда тоже весьма часто сопряжены, если не прямо, то косвенно, с опасностью падения. Таков уж уровень современных нравов городской, в большинстве, развращенной среды, что каждая молодая женщина с смазливым личиком делается предметом грешных вожделений и наглого донжуанства сталкивающихся с нею мужчин, в тех случаях особенно, когда она не ограждена семьей, изолирована от неё и доступна, по роду своих занятий, для завязывания с нею знакомства всякому искателю романических приключений. В положении такой общедоступности для ухаживания встречных и поперечных шалопаев находятся, напр., конторщицы, продавщицы и иных названий служащие женщины в торгово-промышленных
