— Ахъ, Вѣрочка, я хочу съ тобой говорить, какъ съ большой! Ты постарайся запомнить, все-таки, можетъ и моя жизнь, безполезная, тебѣ пригодится. А я должна спѣшить все сказать, потому что моя болѣзнь такая, которая понемножку портитъ не только ноги, но и умъ…
Ты знаешь, что это значитъ, когда два человѣка въ одномъ человѣкѣ живутъ?
— Два… въ одномъ?.. Мамочка, такъ всегда…
— Ну вотъ, и ты! Вотъ во мнѣ всегда такъ было. Одинъ ко всему пристращался, былъ жадный и скупой, себѣ хотѣлъ и не умѣлъ отдавать. Вотъ къ моему цвѣтнику… ковровому, вотъ къ кофею съ густыми, сырыми сливками, вотъ къ маленькой подушечкѣ пуховой подъ голову, или къ Голубчику моему или къ Володенькѣ, вотъ къ твоему брату покойному, а потомъ къ его могилкѣ, къ этому старому дому, гдѣ росъ и родился и жилъ твой отецъ, и гдѣ мнѣ было… счастливо… раньше чѣмъ онъ покинулъ насъ… ну, и къ моей старой Еленушкѣ, чтобы она всегда мнѣ приготовляла, платье бѣлье… чистое, удобное… и къ нашему оврагу, къ Абрамову ключу… вотъ тоже къ липѣ передъ флигелемъ..! Это все одно и тоже. Это все только пристрастіе, все приклеивается тотъ первый человѣкъ. А есть второй человѣкъ, который очень свободный и который
— Ах, Верочка, я хочу с тобой говорить, как с большой! Ты постарайся запомнить, всё-таки, может и моя жизнь, бесполезная, тебе пригодится. А я должна спешить всё сказать, потому что моя болезнь такая, которая понемножку портит не только ноги, но и ум…
Ты знаешь, что это значит, когда два человека в одном человеке живут?
— Два… в одном?.. Мамочка, так всегда…
— Ну вот, и ты! Вот во мне всегда так было. Один ко всему пристращался, был жадный и скупой, себе хотел и не умел отдавать. Вот к моему цветнику… ковровому, вот к кофею с густыми, сырыми сливками, вот к маленькой подушечке пуховой под голову, или к Голубчику моему или к Володеньке, вот к твоему брату покойному, а потом к его могилке, к этому старому дому, где рос и родился и жил твой отец, и где мне было… счастливо… раньше чем он покинул нас… ну, и к моей старой Еленушке, чтобы она всегда мне приготовляла платье, белье… чистое, удобное… и к нашему оврагу, к Абрамову ключу… вот тоже к липе перед флигелем..! Это всё одно и тоже. Это всё только пристрастие, всё приклеивается тот первый человек. А есть второй человек, который очень свободный и который
