Страница:Зиновьева-Аннибал - Трагический зверинец.djvu/117

Эта страница была вычитана


109
ЧУДОВИЩЕ.

— Что съ тобой, Вѣра? Ты плакала? Да ты отъ слезъ вся разбухла. Наказана?

Я вспыхнула.

— Совсѣмъ напротивъ.

— А что напротивъ наказанія? Награда? Ну, до этого доживемъ-ли? Спросимъ, спросимъ за обѣдомъ Эмилію Львовну!

У, какъ ненавижу я эту Эмилію Львовну, лѣнтяйку. Она только уроки музыки давать пріѣхала въ деревню и со скуки злится, и нотами швыряется мнѣ въ лицо!

Но о нихъ и о немъ говорить брату не хочется. И боязно смолчать: не повѣритъ онъ все-таки, т. е. все-таки станетъ вѣрить, что наказана. Стыдъ! Стыдъ! И добрый онъ сегодня, хотя и дразнится, такъ непріятно, какъ всегда, и голосъ ласковый, и самъ сталъ весь похожъ на маму.

— Васенька, это головастики.

И снова плачу и расказываю про нихъ и про него, — чудовище.

Вася внимательно слушаетъ меня, одной ногой опираясь въ дно лодки, закинувъ другую на высокій край пристаньки. Потомъ молчитъ довольно долго.

И вдругъ очень твердо:

— Это природа, Вѣра.

Недоумѣваю.


Тот же текст в современной орфографии

— Что с тобой, Вера? Ты плакала? Да ты от слез вся разбухла. Наказана?

Я вспыхнула.

— Совсем напротив.

— А что напротив наказания? Награда? Ну, до этого доживем ли? Спросим, спросим за обедом Эмилию Львовну!

У, как ненавижу я эту Эмилию Львовну, лентяйку. Она только уроки музыки давать приехала в деревню и со скуки злится, и нотами швыряется мне в лицо!

Но о них и о нём говорить брату не хочется. И боязно смолчать: не поверит он всё-таки, т. е. всё-таки станет верить, что наказана. Стыд! Стыд! И добрый он сегодня, хотя и дразнится, так неприятно, как всегда, и голос ласковый, и сам стал весь похож на маму.

— Васенька, это головастики.

И снова плачу и расказываю про них и про него, — чудовище.

Вася внимательно слушает меня, одной ногой опираясь в дно лодки, закинув другую на высокий край пристаньки. Потом молчит довольно долго.

И вдруг очень твердо:

— Это природа, Вера.

Недоумеваю.