— То что названіе Торы изображаетъ число 613.
Да… впрочемъ ты правъ! Но если ты прибавишь къ числу, изображаемому буквами названія Торы тѣ двѣ формулы, которыя даны народу Іудейскому Іеговою помимо Моисея, то и выйдетъ 613.
— Молитвъ имѣется въ наше время не 613, а 14000, — возразилъ Минчевъ, — и раввины ищутъ только глупца, который повѣрилъ бы этому.
— Но эти молитвы не Моисеевы, это молитвы раввиновъ!
— Вѣрно! Но раввинъ, Авраамъ бен-Давидъ, указывая на раввина Моисея бен-Моймона, который первымъ изложилъ 613 формулъ молитвъ, говоритъ, что въ это число вошли многія раввинскія молитвы, вовсе и не бывшія никогда молитвами Моисея. Да и къ чему вообще нужна такая пропасть молитвъ?
— Къ чему? — началъ было Пинчевъ, но дымъ перехватилъ ему горло. Огненный языкъ рванулся не очень далеко отъ спорившихъ сквозь крышу, на которой они работали.
— Они еще сгорятъ тамъ! — Слышались снизу голоса. — Слѣзайте, слѣзайте, скорѣе!
Балки начинали шататься подъ диспутантами, но Пинчевъ съ Минчевымъ не замѣчали этого.
— Но началу люди были благочестивы, — продолжалъ Минчевъ свои доводы, выкрикивая ихъ во все горло, чтобъ быть слышимымъ изъ за окружавшаго ихъ треска, — потому они могли, какъ прекрасно выразился раввинъ Исаакъ Хабибъ,
— То что название Торы изображает число 613.
Да… впрочем ты прав! Но если ты прибавишь к числу, изображаемому буквами названия Торы те две формулы, которые даны народу Иудейскому Иеговою помимо Моисея, то и выйдет 613.
— Молитв имеется в наше время не 613, а 14000, — возразил Минчев, — и раввины ищут только глупца, который поверил бы этому.
— Но эти молитвы не Моисеевы, это молитвы раввинов!
— Верно! Но раввин, Авраам бен-Давид, указывая на раввина Моисея бен-Моймона, который первым изложил 613 формул молитв, говорит, что в это число вошли многие раввинские молитвы, вовсе и не бывшие никогда молитвами Моисея. Да и к чему вообще нужна такая пропасть молитв?
— К чему? — начал было Пинчев, но дым перехватил ему горло. Огненный язык рванулся не очень далеко от споривших сквозь крышу, на которой они работали.
— Они еще сгорят там! — Слышались снизу голоса. — Слезайте, слезайте, скорее!
Балки начинали шататься под диспутантами, но Пинчев с Минчевым не замечали этого.
— Но началу люди были благочестивы, — продолжал Минчев свои доводы, выкрикивая их во всё горло, чтоб быть слышимым из-за окружавшего их треска, — потому они могли, как прекрасно выразился раввин Исаак Хабиб,
