сознаться, что я больше уважала старшаго брата, генерала, за его солдатскую простосердечность, откровенность и твердость характера, гораздо болѣе подходившаго къ моему характеру, и при жизни его первой жены, которую я любила и уважала отъ всего сердца, я бывала чаще въ обществѣ генерала Панина, чѣмъ его брата.
Но довольно объ этомъ предметѣ, который раздражаетъ меня еще и сейчасъ.
Однажды, въ первой половинѣ января, утромъ, въ то время какъ гвардейскія роты шли во дворецъ на вахтъ-парадъ и для смѣны караула, императору представилось, что рота, которою командовалъ князъ, не развернулась въ должномъ порядкѣ. Онъ подбѣжалъ къ моему мужу, какъ настоящій капралъ, и сдѣлалъ ему замѣчаніе. Князь отрицалъ это сначала довольно спокойно, но когда его величество сталъ настаивать, князь, который былъ очень несдержанъ, если дѣло касалось хоть самымъ отдаленнымъ образомъ его чести, отвѣтилъ съ такой горячностью и энергіей, что императоръ, который о дуэли имѣлъ понятія прусскихъ офицеровъ, счелъ себя повидимому въ опасности и удалился такъ же поспѣшно, какъ и подбѣжалъ.
Мои родители и я, узнавъ объ этой сценѣ, вывели изъ нея заключеніе, что императоръ не всегда будетъ отступать передъ моимъ мужемъ и что найдутся люди, которые объяснятъ государю, что онъ имѣетъ полную возможность заставить отступить моего мужа. Мы и рѣшили, что безопаснѣе всего будетъ разъединить ихъ на нѣкоторое время. Я въ особенности настаивала на этомъ, такъ какъ по какому-то вдохновенію была убѣждена въ томъ, что императоръ будетъ свергнутъ съ престола, и твердо рѣшила принять участіе въ его низложеніи. Я страстно желала, чтобы мой мужъ въ это время былъ за границей, чтобы въ случаѣ, если на меня обрушится несчастіе, онъ не раздѣлялъ бы его со мной. Такъ какъ не ко всѣмъ еще дворамъ были отправлены спеціальные послы для возвѣщенія о восшествіи на престолъ его величества, я
