же день. Только когда я ихъ прочла, мнѣ удалось хоть отчасти разобраться въ задачѣ, которую мнѣ предстояло выполнить. Мнѣ стоило большого труда отдѣлить такъ называемыя казенныя суммы отъ такъ называемыхъ спеціальныхъ, которыя подлежали внесенію въ соотвѣтствующія книги.
Академія была обременена долгами; между прочимъ она должна была за книги русскимъ, парижскимъ и голландскимъ книгопродавцамъ; такъ какъ я не хотѣла просить денегъ у ея величества, я понизила цѣну печатаемыхъ въ академіи книгъ на 30%, вслѣдствіе чего они въ короткое время разошлись въ значительномъ количествѣ. Я употребила деньги, полученныя такимъ способомъ, на уплату долговъ и представила въ сенатъ или, скорѣй, государственному казначею, т. е. тому же князю Вяземскому, запоздалый отчетъ по расходованію казенныхъ суммъ за прежніе года. Спеціальныя суммы состояли въ исключительномъ распоряженіи директора, такъ какъ онъ, собственно говоря, создавалъ ихъ и употреблялъ на покупку предметовъ, непредвидѣнныхъ при учрежденіи академіи, на награды и прочіе чрезвычайные расходы, которые нельзя было производить изъ суммъ, ассигнованныхъ на содержаніе академіи. Этими суммами докрывался и дефицитъ, образовывающійся вслѣдствіе постояннаго вздорожанія всѣхъ предметовъ.
Я застала всего 17 учениковъ въ гимназіи и 21 обучавшихся искусствамъ подмастерьевъ, которые содержались на счетъ академіи. Число первыхъ повысилось при мнѣ до 50, а вторыхъ — до сорока. Я удержала въ академіи Фуса, собиравшагося ее покинуть, и удвоила жалованье ему и Георги. На слѣдующій годъ я увеличила содержаніе всѣмъ профессорамъ и открыла три безплатныхъ курса: математики, геометріи и естественной исторіи; они читались русскими профессорами, которые получали за это 200 р. изъ спеціальныхъ средствъ по окончаніи лекцій. Я часто присутствовала при лекціяхъ и съ удовольствіемъ видѣла, что
