пріѣхала въ Москву съ тѣмъ, чтобы отпраздновать его возможно роскошнѣе и пышнѣе. Фельдмаршалъ графъ Румянцевъ, генералы и вообще вся армія были осыпаны безпримѣрно щедрыми наградами. Мой братъ, графъ Семенъ, получилъ повышеніе, а его полкъ былъ причисленъ къ лейбъ-гренадерскому корпусу. Императрица предприняла нѣсколько поѣздокъ, между прочимъ въ Калугу, гдѣ остановилась въ великолѣпномъ помѣстьѣ моего дяди, графа Ивана Воронцова. Я въ этотъ разъ не сопровождала ее, по случаю опасной болѣзни моей свекрови. Она прохворала три недѣли; несмотря на то, что я сама страдала нервной перемежающейся лихорадкой, я большую половину дня проводила у ея постели; въ это время она высказала мнѣ свое уваженіе и привязанность ко мнѣ и вполнѣ одобрила всѣ мои дѣйствія касательно воспитанія моихъ дѣтей и управленія ихъ состояніемъ. Она умерла у меня на рукахъ, выразивъ желаніе быть похороненной въ Ново-Спасскомъ монастырѣ, гдѣ были погребены ея мужъ и предки князей Дашковыхъ. Согласно новому распоряженію императрицы, покойниковъ хоронили за городомъ; въ чертѣ города можно было хоронить только въ одномъ монастырѣ, дававшемъ гостепріимство людямъ богатымъ и суевѣрнымъ, не желавшимъ покидать Москвы и послѣ смерти. Монастыри при этомъ соблюдали извѣстную очередь, въ цѣляхъ справедливаго распредѣленія доходовъ между ними; въ данный годъ очередь не была за Ново-Спасскимъ монастыремъ и я тщетно просила разрѣшенія похоронить въ немъ свекровь.
Не имѣя возможности въ точности исполнить ея волю, я рѣшила, несмотря на свое недомоганіе, похоронить ее въ монастырѣ, въ 70‑ти верстахъ отъ Москвы, гдѣ также были погребены предки князей Дашковыхъ. Я вообще приняла за незыблемое правило — поступать съ родными моего мужа такъ, какъ, по моимъ предположеніямъ, онъ самъ поступалъ бы съ ними, и потому не тяготилась этой грустной поѣздкой.
