придет из-за него в гнев, и вместе с тем усердно молил святаго причислить его к лику учеников своих и постричь в иночество.
— Ты дашь ответ Богу за мою душу, если теперь не пострижешь меня.
Преподобный от таких слов умилился и, не уразумев коварства диавольского, сказал Георгию:
— Так как я вижу, что ты пришел сюда влекомый ревностию ко спасению, то не хочу идти против заповеди Господней, и не изгоню вон тебя, пришедшего к нам.
Сказав это, он тотчас же стал наставлять его богомудрыми и душеполезными речами и затем, сняв с него мирскую одежду, облек в новоначалие, повелев ему готовиться к принятию совершенного иноческого образа[1]. По истечении трех дней, преподобный облек Георгия и в сей образ. Тотчас же, после принятия ангельского чина, этот коварный человек поспешил к царю в Константинополь.
Увидев на Георгии иноческую одежду, царь обрадовался — не потому, что любил иночество, но потому, что нашел повод к обвинению Стефана в том, будто бы он отвлекает у него слуг.
Вышедши утром следующего дня на площадь, царь вывел новопостриженного инока и начал пред собравшимся народом жаловаться на всех иноков, преимущественно же на Стефана, обвиняя его в том, что он учением своим прельщает людей, как он сделал, например, с сим любимым слугою царя. Народ стал кричать:
— Смерть мерзкому обольстителю!
Тогда царь повелел совлечь с Георгия иноческую одежду и бросить ее на землю. Как только сделали это, народ начал ногами попирать то ангельское одеяние, осыпая иноков оскорблениями и хуля иночество. После этого царь повелел принести воду и омыть Георгия, как бы смывая с него иноческий чин; наконец, облек его в воинское одеяние, возложил на голову его шлем и дал ему сан иппокома[2]. После всего он послал воинов на Авксентиеву гору с повелением разорить монастырь Стефана.
