— Станем, друг, оба на молитву!
И еще не кончили они своей молитвы, и страждущий брат лежал еще, поникши лицем на землю, как уже Бог совершил по желанию угодника Своего — ибо блудный бес отбежал от Исаакия, прогоняемый, как бы бичом, молитвами святаго Иоанна. Так исполнились слова Псалма Давидова: во́лю боѧ́щихсѧ є҆гѡ̀ сотвори́тъ, и҆ моли́твꙋ и҆́хъ ᲂу҆слы́шитъ[1]. А болевший, видя себя здоровым и совершенно освободившимся от страсти, весьма удивился, причем благодарил и Бога, прославившего раба Своего Иоанна, прославляющего своими чудесами Господа.
Некоторые из недоброжелателей Иоанна, движимые завистию, называли Иоанна пустословом и лжецом. Он же, образумив их, самым делом всем доказал, что всѧ̑ может (не только словом, но и молчанием пользовать) ѡ҆ ᲂу҆крѣплѧ́ющемъ всех хрⷭ҇тѣ̀[2]. И он соблюдал молчание в продолжение целого года, не сказав им одного слова, так что порицатели его обратились в просителей: ибо они познали, что не следует заграждать приснотекущий источник пользы и, пришедши к нему, умоляли его опять отверзть свои богоглаголивые уста. Иоанн, не любя прекословить, повиновался им и снова начал держаться прежнего своего правила.
Потом все, дивясь его преуспеянию во всем, как некоего новоявленного Моисея, силою возвели Иоанна в должность начальника обители, поставив, таким образом, сей светильник на начальственном свещнике. Приняв игуменство Синайской горы, хотя и против своего желания, Иоанн духом приблизился к горе Божией, воспринял непостижимости Божии и приблизился к Богу чрез восхождение ума, и получил Богоначертанный закон; отверз уста свои для принятия слова Божия; привлек к себе дух[3] и из благого сокровища сердца своего[4] излил благие слова спасения.
Итак, после сорокалетних иноческих подвигов, Иоанн, будучи 75 лет от рождения своего, избран был игуменом горы Синайской. «И не обманулись добрые ценители, поставив сей светильник на начальственном свещнике», — замечает инок
