ное на него ружье Ларсена и зналъ, что его застрѣлятъ скорѣе, чѣмъ онъ успѣетъ поднять ружье.
— Берите конецъ, — сказалъ онъ гребцу.
Тотъ повиновался и схватился за конецъ веревки.
Лодка быстро побѣжала рядомъ со шхуной футахъ въ двадцати отъ нея.
— Теперь спускайте парусъ и подходите ближе! — приказалъ Волкъ Ларсенъ.
Онъ ни на минуту не выпускалъ изъ рукъ винтовки, даже когда одной рукой спускалъ тали. Когда они крѣпко были привязаны, охотникъ поднялъ свое ружье какъ бы для того, чтобы переставить его на другое мѣсто.
— Бросьте его! — закричалъ Волкъ Ларсенъ, и охотникъ мигомъ выпустилъ изъ рукъ ружье, словно оно обожгло его.
Очутившись на борту, плѣнники подняли туда же свою лодку, и, по приказанію Волка Ларсена, перенесли раненаго рулевого въ кубрикъ.
— Если наши пять лодокъ дѣйствуютъ такъ же успѣшно, какъ мы съ вами, то у насъ составится порядочная команда, — сказалъ мнѣ Волкъ Ларсенъ.
— Человѣкъ, въ котораго вы стрѣляли… надѣюсь… — начала, было, Модъ Брюстеръ.
— О, пустяки, — отвѣтилъ онъ. — Раненъ въ плечо. Ничего серьезнаго. Мистеръ Ванъ-Вейденъ поставить его на ноги недѣли въ три или четыре.
— Но онъ не подниметъ на ноги вонъ тѣхъ, тамъ, — прибавилъ онъ, указывая на третью лодку
